В какой-то момент я и сам решаю выйти на танцпол. Но как только мне на плечи кладет руки какая-то блондинка, меня тут же передергивает. Мне даже противны прикосновения других женщин. Быстро скидываю с себя ее руки и возвращаюсь за столик.

Мы расходимся в пять утра. Максим и Кристина идут домой пешком, а все остальные на такси.

После дня рождения Макса я твердо решил вернуться к жизни и меньше пить. А то так и алкоголиком стать не долго. На майских праздниках Самойлов предложил собраться в баре нашей компанией. Я решил пить там чай. Друзья, потягивающие пиво, меня всячески подкалывают, но пошли они на фиг. Не нормально заливать в себя столько алкоголя, сколько после расставания с Мэриэн заливал его в себя я.

— Мы с Кристиной и детьми сейчас временно в Золотой ручей переезжаем, — рассказывает Максим.

— Зачем? — спрашивает его Глеб.

— Меняем окна в квартире. Ставим тройные стеклопакеты. Ужасный шум идет с улицы, у нас же еще окна на Патриарший мост выходят, а там каждое лето свадьбы и гуляния. Невозможно спать.

— Да, в Москве ужасно шумно, — жалуется Антон. — У нас окна на трассу выходят. Не помогают и тройные стеклопакеты.

Что-то в разговоре друзей меня неожиданно цепляет. Но я никак не могу понять, что именно. Крутится на языке, а вспомнить не могу.

— А в Золотом ручье божественная тишина. Я иногда хочу туда переехать насовсем, но Кристина не хочет жить с родителями.

Я со всей силы вцепляюсь руками в стол, когда меня озаряет воспоминание. Сердце пропускает удар, потом второй. Кажется, оно уже рухнуло в пятки.

— Егор, с тобой все хорошо? — Макс трясет меня за плечо.

Я поднимаю на него невидящий взгляд.

— Максим, ты мой самый лучший друг, — хриплю ему.

— Эээм, ты мой тоже…

— Я твой должник, Макс.

— Почему?

— Потому что ты только что помог мне найти ее.

Я со всей силы обнимаю друга до хруста костей, подскакиваю с места и под недоуменные взгляды друзей вылетаю из бара.

Я бегу к метро, что есть сил. А в голове у меня крутится диалог с Мэриэн во время нашей прогулки на речном трамвае по Сене.

— Мне никогда в Париже не нравилось то, что он очень шумный, — говорит она.

Я хмыкаю.

— Ты в Москве не была.

— В Плезире, где я живу, очень тихо. Но по закону подлости моя квартира находится ровно напротив детской музыкальной школы, поэтому после работы я вынуждена слушать то пианино, то гитару, то игру на барабанах.

Я пулей влетаю в метро и несусь вниз по эскалатору, перепрыгивая через ступеньки и расталкивая всех локтями.

Она живет в Плезире напротив детской музыкальной школы…

Я не хочу думать о том, что в Плезире может быть несколько детских музыкальных школ. Интернет выдаёт мне только один адрес, и я хочу ему верить. Но даже если их и несколько, я посмотрю на каждую. А вернее, на дом напротив каждой. Времени у меня для этого достаточно, потому что я беру на работе отпуск на две недели.

В Плезире даже есть какие-то гостиницы, поэтому я бронирую себе номер в одной из них. Прямо с утра я еду по адресу из интернета и действительно обнаруживаю детскую музыкальную школу, а через дорогу от нее пятиэтажный дом с одним подъездом. Я захожу в школу.

— Здравствуйте, — обращаюсь к чернокожему мужчине у входа. — Подскажите, это единственная детская музыкальная школа в Плезире или есть еще?

— Здравствуйте, месье. Да, единственная детская. Есть еще взрослая, но она в другом месте.

— То есть, все дети Плезира занимаются музыкой только тут? — спрашиваю, чтобы уж наверняка.

— Абсолютно точно, месье. Вы хотите записать к нам своего ребёнка?

— Думаю об этом. Спасибо. Я к вам вернусь, если будет решение.

— Будем ждать, месье. До свидания.

Я перехожу двухполосную дорогу и смотрю на входную дверь подъезда. Сбоку на стене висит домофон с кнопками вызова в квартиры. Напротив каждой кнопки в ячейку вставлена бумажка с первой буквой имени и фамилией жильца. На букву «М» тут аж четыре человека.

M. Cadault

M. Lambert

M. Gautier

M. Leroy

Кадо, Ламбер, Готье, Леруа… Кто из них Мэриэн? А вдруг ее имени вообще тут нет? Может, она снимает квартиру и напротив ее кнопки домофона висит имя хозяина?

А вдруг она вообще переехала????

Нет, об этом я думать не хочу.

Я нажимаю на каждую кнопку, но ни по одной из них никто не отвечает. Это настораживает. Но с другой стороны, сейчас 12 часов дня понедельника. Может, все на работах. Мэриэн так точно должна быть в школе.

Мне больше ничего не остается, кроме как привалиться плечом к столбу по диагонали от подъезда и просто на него смотреть.

Проходит час, второй, третий… Периодически дверь подъезда открывается и кто-то заходит или выходит. Я дико хочу есть, пить и в туалет, но никуда не ухожу. Вдруг она появится именно в этот момент?

Майское солнце во Франции нещадно палит. Кажется, я уже обгорел. Но ближайшая тень далеко от подъезда, и я опять-таки не могу отойти, потому что вдруг пропущу ее.

Проходит еще час, потом второй.

И мое сердце пропускает удар, когда я вижу ее.

Она идет в солнечных очках и смотрит себе под ноги. На ней темно-синие классические брюки, голубая рубашка и черные туфли на небольшом каблуке. На плече висит большая черная сумка, явно заполненная тетрадями учеников.

Она не видит меня. Подходит к подъезду и останавливается, чтобы достать из сумки ключи. А у меня так колотится сердце, что, кажется, я прямо сейчас грохнусь в обморок.

— Мэриэн, — зову ее громко и отрываюсь от столба.

Услышав свое имя, она замирает с поднесенным к замку ключом. На негнущихся ногах я подхожу к ней вплотную и становлюсь сзади. И я снова чувствую запах фруктов вперемешку с сигаретами. Она не оборачивается. Так и стоит, замерев, и я замечаю, как трясется ее рука с ключом в пальцах.

Она узнала мой голос.

А дальше я просто сгребаю ее в охапку и прижимаю к себе. Целую затылок, потом висок, щеку. Она послушно стоит в моих объятиях, не говорит ни слова, а только дрожит.

— Я нашел тебя, — шепчу ей и еще крепче обнимаю.

— Ты не должен был, — выдавливает из себя хриплым голосом и все-таки поворачивается ко мне.

Она смотрит на меня через солнечные очки, поэтому я не могу понять по глазам, о чем она думает. Но восторга от нашей встречи явно не испытывает. Не торопится меня обнимать, целовать и говорить, что скучала. Просто стоит ко мне вплотную и смотрит. И только дрожащая верхняя губа выдает ее волнение.