людям жизнь. Если я откроюсь, то они могут скопом напасть на мой клан и тогда… Если Яр Дурю с Па Уком удалось одолеть Изгоев, то что говорить о других Низших Богах. Мы пока ещё слабы для открытого противостояния.

Почему Яр Дурь убил своего сообщника?

Я думал об этом и не мог найти ответа. Мои Изгои соклановцы сказали, что атака Яр Дуря и Па Ука напоминала ураган. Они не успели и глазом моргнуть, как были связаны и избиты. Всё произошло в течение нескольких секунд. Деда Бух Ло просто завалило в разрушенном доме. Потом уже соклановцев погрузили на телегу и привезли в дом Яр Дуря.

И что же произошло? Почему Яр Дурь решил так поступить со своим помощником?

Я бил деревянного воина снова и снова. Я культивировал силу, разгонял по телу энергию Ци и старался медитировать.

Ни хрена не получалось…

Перед глазами стояло лицо Золотой Росы… Или Чёрной Лисы? Эти два лица слились для меня в одно, и я понимал только то, что должен отомстить за моих избранниц, которых отбирают Низшие Боги.

Должен!

Хрусь!

Очередной колышек деревянного воина упал на белые камни монастырского двора.

— Брат Ни, ты портишь уже третьего деревянного воина! — послышался голос Глу Пыша. — Неужели нельзя аккуратнее?

Аккуратнее? Аккуратнее???

Его слова всколыхнули во мне волну горечи, и я ударил ровно посередине столба со всей силой, на которую только был способен. Земля содрогнулась под ногами, раздался сухой треск, а потом деревянный воин распался на две ровные половинки.

Я выпрямился:

— Прошу прощения, брат Глу. Я не хотел ломать монастырское оборудование. Скорее всего это бревно было пересушено…

Глу Пыш только вздохнул. Он знал о моей утрате и старался лишний раз не придираться.

— Эй, слуги, мне нужно двое человек, чтобы убрать это со двора, — палец Глу Пыша ткнул в половинки деревянного воина. Потом он посмотрел на меня, я в ответ кивнул. — И принесите новый снаряд. Я назначаю брату Ни ещё два часа тренировки.

Я с благодарностью посмотрел на друга. Мне нужно было выместить боль, а он понимал это как никто.

Слуги споро убрали остатки деревянного воина и принесли нового. Я улыбнулся через силу и снова начал тренироваться.

Краем глаза я увидел, что в ворота вбежал запыхавшийся гонец из клана курьеров и поспешил к настоятелю. Поклонившись, гонец что-то начал рассказывать. С каждой фразой лицо Бей Теня мрачнело.

Когда же гонец закончил, то елин ударил его своим волшебным протезом. Тело мужчины отлетело и упало ровно на середине монастырского двора. Все невольно остановили занятия, удивленные таким поведением елина. Гонец захрипел, схватился за спину и медленно пополз к воротам.

Настоятеля уже не интересовала судьба гонца. Он одним движением взвился из позы лотоса. Елин обвел глазами монастырский двор. Его губы чуть дрогнули, когда он остановил свой взгляд на нас с Глу Пышом.

— Брат Ни, брат Глу, подойдите ко мне! — позвал Бей Тень.

Идти не хотелось, но пришлось.

— Братья мои, я вижу, что вам очень хочется проявить себя. Брат Ни даже третьего воина разбивает…

— Простите, — накрыл я левой ладонью правый кулак.

— Ничего, ведь рвение должно быть вознаграждено, — с улыбкой остановил настоятель. — Я дарую вам возможность проявить себя и показать, чему вы научились в стенах монастыря.

Настоятель сделал многозначительную паузу. Мы терпеливо ждали направления в ту несусветную задницу, куда он нас хотел заслать.

И ведь дождались!

— Братья мои, в глухой чаще Темнолесья живет мой старый знакомец, брат Вес Ло. Он не очень любит общаться с людьми, боится выходить на свет, но у него хранятся детали к моему протезу. К сожалению, время властно не только над людьми, но и над протезами. Видели, что гонец остался жив после удара? Во-о-от… У меня к вам поручение — отнесите письмо брату Вес Ло и заберите у него детали. Это очень опасная миссия, поэтому я могу доверить её только одним из самых надоедливых… то есть самых храбрых монахов.

— Мы оправдаем возложенную на нас ответственность, — тут же поклонился Глу Пыш. — Мы принесем вам детали.

— Похвально-похвально, а ты, брат Ни… У тебя есть какие-то вопросы?

— Да, есть, — почесал я макушку. — А почему это очень опасная миссия?

— Потому что нужно будет пробираться дорогами темными, идти краями заросшими, подвергаться нападению гнуса и ящериц, — вздохнул елин. — Ладно, вы подождите тут, а я сейчас принесу вам письмо для брата Вес Ло.

Настоятель легкой походкой отправился в свою комнату, а мы остались стоять на улице. К нам подошел Ясен Ху.

— Что, вас отправляют в Темнолесье к брату Вес Ло? Не повезло вам, братья, — с притворным участием сказал ахопин. — Жаль, а ведь я даже начал к вам немного привыкать…

— Брат Ясен, скажи, а что опасного в этом путешествии? — спросил Глу Пыш. — Мы уже были в Темнолесье. Да, там снуют всякие-разные звери, но при должном обращении с оружием…

Хитрый Глу Пыш ни словом, ни жестом не дал понять ахопину, что мы знали о виртуальной реальности. Ясен Ху пытался найти в глазах Глу Пыша хотя бы частичку издевки, но проще было отыскать сюрикен в горе сена.

— Опасно потому, что уже десятый монах не вернулся из Темнолесья, — улыбнулся Ясен Ху. — Вряд ли мы снова увидимся, поэтому прощайте. С вами было даже немного интересно.

— До свидания, брат Ясен Ху, — поклонились мы в ответ.

Вскоре вышел настоятель и протянул Глу Пышу свернутый свиток:

— Вот, отдашь его брату Вес Ло и заберешь детали. Жду вас в скором времени обратно. И помните, что луна восходит только ночью.

Мы поклонились в ответ и отправились в дальний путь.

— Скажи, брат Ни, а что имел ввиду елин Бей Тень, когда говорил, что луна восходит только ночью? — спросил меня Глу Пыш, когда мы вышли за ворота монастыря. — Это великая мудрость, истину которой мне никак не удается постичь до конца.

— Мне кажется, что он хотел послать нас ко всем демонам Подземного Мира, но, так как не нашел подходящую метафору, ляпнул первое, что взбрело в седую голову. Я ведь так могу сотни изречений выдавать в день. Вот смотри — булыжник молча лежит среди таких же на мостовой, но грохочет во время обвала…

— Да? А что это обозначает?

Я посмотрел в наивные глаза Глу Пыша, глубоко вдохнул и сказал:

— Человек молчит, когда ему хорошо и кричит, когда ему больно.

— Правда? Какая глубокая мысль.

— Да, и такими глубокими мыслями выложен весь каньон моего сознания. Идем же, брат Глу Пыш,