Противоположный берег Москвы-реки — на самом деле остров. Искусственный остров, образовавшийся после постройки Карамышевского спрямления и гидроузла — водоподъёмной бетонной плотины с пятью пролётами, перекрываемыми стальными затворами, гидроэлектростанцией и судоходным шлюзом.

Всё это было прорыто и построено в 1937 году по плану обводнения Москвы. Предполагалось, что в столице будет создана целая сеть речного транспорта (свободного от пробок!) и Москва станет подобием Венеции. Были прорыты каналы Хорошёвское спрямление и Карамышевское спрямление с красивыми шлюзами (они продолжают канал имени Москвы), но большая часть плана так и не была реализована. А ведь такие грандиозные проекты: сделать Яузу судоходной (об этом напоминает Сыромятнический гидроузел), соединить её Северным каналом с Москвой-рекой, прорыть Восточный, Дорогомиловский и Лужнецкий каналы…

В результате всех осуществлённых обводнений многие полуострова, образованные извилистым течением Москвы-реки, превратились в самые настоящие острова. Район улицы Нижние Мневники — один из них. Но любоваться там нечем: это отделённый от остального города водой заброшенный пустырь. Существование его тем более парадоксально, что вокруг — престижные, развитые районы.

На острове до сих пор сохраняется самая настоящая деревня Терехово, где стоят деревянные дома, улицы незамощены, а из транспорта действуют только один автобус № 38 и один троллейбус № 19. Вот уже много лет обсуждаются проекты реконструкции этой территории, но сдвигов пока нет. Туда ведёт единственная улица — Нижние Мневники, которая пересекает остров насквозь.

Есть и ещё одна связанная с островом проблема: земля там отравлена. Некогда местность была цветущей и чистой, в Москве-реке водились налимы, как их тогда называли — мени, а уху из этой рыбы — мнёвой. Местные крестьяне поставляли налимов к царскому столу.

Даже постройка красильно-отделочной фабрики купца Кузнецова не оторвала большую часть населения от земледелия и рыбной ловли. А после революции фабричные корпуса отдали заводу «Галалит», производившему этот самый галалит — казеиновую пластмассу, имитирующую слоновую кость. Это было очень вредное производство, медленно убивавшее не только своих работников, но и всё вокруг. Но это мало кого волновало в те годы и не помешало отдать соседние поля под посевы колхоза «Всходы».

В 1948–1953 гг. трест Особстрой (позднее Главмосстрой) построил на острове шесть жилых домов. Впрочем, не нужно думать, что это были добротные «сталинки», скорее, качество строительства соответствовало временным баракам. В 1960-е строительство продолжилось — трёхэтажные дома, общежития, ясли. Была налажена переправа через реку, телефонная связь, оборудованы пляжи, тут же был водозабор из артезианской скважины.

Теперь ничего этого нет, или почти ничего. Посёлок Главмосстроя был расселён в 1990-е, в деревне Терехово запрещено новое строительство, впрочем, запрет соблюдается не строго и дома дореволюционной постройки соседствуют с щитовыми домиками и вполне благоустроенными коттеджами. Долго ли деревня просуществует — неизвестно, так как периодически власти вспоминают про заброшенный остров и принимаются там либо что-то активно сносить, либо вяло строить. Так, в 2010 году были снесены корпуса завода «Галалит» и практически все дома заводского посёлка.

Местные пустоши стали автодромом для байкеров. На острове расположен известный байкерский клуб «Секстон», выстроенный самими байкерами на месте автосвалки. «Ночные волки» (так они себя называют) воплотили здесь свои постапокалиптические фантазии и увлечение древними сагами. Многие просто без ума от этого места, а вот людям, далёким от байкерской субкультуры, посещение клуба далеко не всегда доставляет удовольствие.

Кроме клуба на острове строится аквапарк, окружающую территорию пытаются озеленить и благоустроить, рядом на берегу работает довольно дорогой ресторан. А вокруг — ничего, лишь автосервисы, пустоши, заборы и брошенные домишки! На пустошах живут своры собак, на которых «вешают» порой обнаруживаемые в тех местах трупы. Собаки там, надо сказать, продвинутые: умеют пользоваться холодным и огнестрельным оружием. Так что гулять там не стоит.

Но продолжим нашу прогулку по Филёвскому парку.

После стрелецкого бунта Кунцево с соседними Филями отошло Нарышкиным, которые возвели здесь дворец, церковь и парк, украшенный беломраморными статуями. Дворец был перестроен через сто лет, церковь стоит до сих пор, а одна из статуй, «Плутон, похищающий Прозерпину», сохранялась вплоть до начала 1990-х гг., потом её варварски уничтожили, разобрав на части. При Нарышкиных Кунцево посещали императрица Екатерина Вторая и прусский король.

Род Нарышкиных владел Кунцево ровно 175 лет, а в 1865 году они продали кунцевское имение уже знакомому нам Козьме Солдатёнкову, в нём он жил последние свои годы и здесь же умер. То здание тоже не сохранилось, оно сгорело в 1970-е годы и позже было восстановлено с сохранением общих очертаний, но в камне. Потомки Козьмы Терентьевича владели имением до 1917 года и уже перед самой революцией построили там новую церковь Знамения в византийском стиле, которую закрыли (но не разрушили!) в 1932 году. Она находится на Большой Филёвской улице (№ 65).

Огромный парк неожиданно обрывается, упираясь в глухой забор. Лишь узкая полоса зелени тянется вдоль реки, ведя в уединенный жилой район на Филевском бульваре, с трёх сторон отделённый от мира рекой, а с четвёртой — секретным КБ. Это Государственный космический научно-производственный центр имени Хруничева, где конструируют тяжёлые ракеты-носители, способные вынести в космос 20 тонн груза!

Между парком и КБ проходит Новозаводская улица. На ней среди зелени расположен ДК имени Горбунова (№ 27) — образец конструктивизма и одна из самых известных московских концертных площадок. На пересечении Новозаводской с Большой Филевской улицей есть ещё одна церковь — Покрова в Филях, ажурная красавица в стиле нарышкинского барокко.

В конце XVII века село, ранее принадлежавшее боярам Мстиславским и Милославским, перешло к родственникам Петра I князьям Нарышкиным. Лев Кириллович Нарышкин, дядя Петра I, в девяностых годах XVII века возвёл в селе новую церковь. Её облик — кружевной, необычный для Москвы — положил начало новому стилю — нарышкинскому барокко.

Общий проект составлял сам заказчик, а реальное воплощение этой фантазии, скорее всего, осуществил Яков Бухвостов. Он был родом из крепостных крестьян боярина Татищева, известно о нём очень мало, знаем только лишь возведённые им великолепные храмы. Замечательно то, что все дошедшие до нас церкви Бухвостова практически не были перестроены, — настолько совершенны их форма и инженерное воплощение. Сохранились договоры, в которых сам Бухвостов давал «гарантийный срок» своим зданиям — двадцать лет, но прошло уже в десять раз больше, а храмы стоят! Это стены и башни Новоиерусалимского монастыря под Москвой; Спасская церковь в селе Уборы близ Перхушково; Успенский кафедральный собор в Переяславле-Рязанском (нынешняя Рязань); уже виденный нами храм Троицы в Троице-Лыково в Серебряном Бору и предположительно церкви Бориса и Глеба в Зюзино и Покрова в Филях, около которой мы стоим.