– Нам надо быть оптимистами, – сказал Кирицис. – Сейчас проходят клинические испытания кое-каких новых лекарственных препаратов. Они не излечат лепру за один раз, но как ты думаешь, согласились бы твои пациенты опробовать эти средства на себе?

– Я уверен, что да. Некоторые из них согласны буквально на все. Те, кто побогаче, требуют, чтобы им кололи гипнокарпусовое масло, хотя оно стоит очень дорого и вызывает мучительную боль. Этим людям попросту нечего терять.

– Вообще-то есть что, – задумчиво сказал Кирицис. – Как ты, наверное, знаешь, новые лекарства разрабатываются на серной основе, и если состояние здоровья пациента в целом не очень хорошее, то побочные эффекты могут быть катастрофическими.

– Ты о чем?

– Может развиться практически что угодно – от анемии до гепатита. На последнем конгрессе по проблеме лепры, который недавно прошел в Мадриде, даже утверждалось, что новые лекарства вызывают у пациентов тягу к самоубийству.

– Что ж, надо будет как следует обдумать, кому из наших пациентов стоит предлагать роль «подопытных кроликов». Если главным условием является хорошее состояние здоровья в целом, для наших целей подходят немногие.

– Необязательно делать что-либо прямо сейчас. Возможно, начинать стоит с составления списка подходящих кандидатов, после чего я лично обсужу с каждым из них возможный исход лечения. Проект достаточно долгосрочный – вероятно, мы начнем делать инъекции лишь через несколько месяцев. Что скажешь?

– Скажу, что у нас нет другого выхода. Уже то, что появился какой-то план, является шагом вперед. Ты помнишь, как в твои последние предвоенные приезды мы составляли список больных? Это было пятнадцать лет назад, и большинство тех людей уже умерло, – угрюмо произнес Лапакис.

– Но ведь с тех пор все изменилось. Тогда речь не шла о реальной, осязаемой возможности получить лекарство от лепры – мы просто говорили об улучшении методов профилактики.

– Да, знаю, но у меня такое чувство, что мы просто толчем воду в ступе, – заявил Лапакис.

– Я тебя понимаю, однако уверен, что часть твоих пациентов доживет до того времени, когда лепра будет окончательно побеждена… Я приеду на следующей неделе. Составь к тому времени предварительный список, хорошо?

Врачи попрощались, и Кирицис спустился к пристани. Был уже полдень, так что Гиоргис должен был, как договаривались, ждать его на берегу. Когда он шел по улице мимо церкви, магазинов и кофейни, некоторые колонисты оборачивались ему вслед. Если человек был незнаком островитянам, это означало, что он новоприбывший, но новичок просто не мог идти так уверенно и целеустремленно.

Когда Кирицис вышел из туннеля к неспокойному октябрьскому морю, то увидел небольшую лодку метрах в ста от берега и женщину на берегу. Женщина смотрела на море, но услышала его шаги и резко обернулась. Ее длинные волосы взметнулись, а большие глаза засветились надеждой.

Много лет назад, еще до войны, Кирицис был во Флоренции и видел там изумительную картину Боттичелли «Рождение Венеры». И развевающиеся длинные волосы Марии на фоне серо-зеленого моря напомнили ему о той картине. В доме доктора в Ираклионе даже висела небольшая репродукция «Венеры». У молодой женщины на причале он увидел ту же робкую полуулыбку, тот же вопросительный поворот головы, ту же невинность существа, только-только пришедшего в этот мир. Но одно дело произведение живописи и совсем другое – реальная жизнь: Кирицис никогда еще не видел такой красоты в жизни. Он замер на месте, на несколько секунд позабыв, что эта прекрасная девушка – его пациентка.

– Доктор Кирицис, – сказала Мария, выводя его из благоговейного оцепенения, – вон плывет мой отец.

– Да, да, спасибо, – ответил Кирицис, вдруг осознав, что неотрывно смотрит на девушку.

Мария схватила веревку, брошенную Гиоргисом, и подтянула лодку к берегу. Доктор уселся в утлое суденышко, и Мария бросила веревку назад. Их взгляды снова встретились. Кирицису нужно было еще раз увидеть глаза Марии, чтобы убедиться, что он не грезит наяву. И это действительно был не сон – даже лицо Венеры с картины Боттичелли не могло сравниться по красоте с лицом этой девушки.

Осень незаметно перешла в зиму, и теперь над Спиналонгой постоянно висел мускусный запах печного дыма. Колонисты выходили из дома, укутавшись с головы до ног в теплые вещи, ведь с какой бы стороны ни дул холодный ветер, маленький остров в полной мере ощущал на себе его силу.

Из дома Марии наконец-то был изгнан дух прошлых обитателей. Теперь здесь обитали только ее картины, вещи и мебель, а в воздухе стоял аромат лаванды и лепестков роз, которые она привезла с собой.

К удивлению девушки, первые недели жизни на острове пролетели очень быстро. За это время произошел лишь один относительно неприятный случай, оставивший в ее душе чувство неловкости. Через пару дней после того как Мария окончательно переселилась из теплого, пышно обставленного дома Элпиды в свое более скромное, но уютное жилище, она вышла из дому купить кое-какие продукты. Поворачивая из переулка на главную улицу, она столкнулась с какой-то женщиной. Незнакомка была совсем маленькой по сравнению с Марией, а когда они дружно отступили на шаг, то девушка заметила, что женщина намного старше ее. Ее изрезанное глубокими морщинами лицо было таким худым, что мочки ушей, сильно раздавшиеся в результате лепры, казались просто огромными. Палочка, которую держала пожилая женщина, от столкновения отлетела на несколько метров.

– Прошу прощения, – пробормотала Мария, подхватив женщину под руку и помогая ей удержать равновесие.

Маленькие темные глаза сердито глядели на нее.

– Надо быть осторожнее! – фыркнула женщина, подняв палку. – Кстати, кто ты такая? Я не видела тебя здесь.

– Я Мария Петракис.

– Петракис!

Женщина выплюнула это слово, словно оно было косточкой кислой оливки, сорванной с дерева.

– Я знавала одну Петракис, – продолжала она. – Она уже мертва!

В ее голосе послышалась нотка торжества, и Мария поняла, кто эта старуха. Она столкнулась с заклятым врагом своей матери.

Мария направилась в сторону булочной и, оглянувшись, чтобы посмотреть, куда пошла Кристина Крусталакис, увидела, что она стоит у старой уличной колонки и смотрит ей вслед. Поежившись, девушка отвела взгляд.

– Не переживай, – донесся сзади чей-то голос, – ее не стоит бояться.

Это была Катерина. Оказалось, что она стала свидетелем столкновения Марии с давним врагом матери.

– Это всего лишь старая ведьма, замаринованная в собственной желчи, гадюка, у которой не осталось яда, – продолжала Катерина.

– Возможно, вы и правы, но она не кажется мне змеей, уже не способной укусить, – заметила взволнованная Мария.

– Поверь мне, ее нечего бояться, – заверила собеседница. – Она умеет только одно: вызывать к себе неприязнь. Посмотри, как быстро ей это удалось с тобой.