Ему потребовалось немало времени, чтобы отыскать ловушки, – там, где только вчера плотной стеной стоял ароматный тростник, теперь росли чертополох и ежевика. Навису пришлось призвать на помощь спутников, и общими усилиями они сумели отыскать силки на склоне холма. Оттуда было хорошо видно на месте вчерашнего озера заросший пруд с зеленой водой.

Хестеван уныло посмотрел вокруг:

– Эти перемены – худшее из всех возможных предзнаменований.

– О, бросьте вы! – воскликнула Маевен, позабыв, что старый менестрель по всем приметам не любил ее. – Мы же добыли меч.

Хестеван перевел мрачный взгляд на нее:

– Золотой город всегда за самым дальним холмом. – Прежде чем Маевен или Митт успели спросить его, что могло означать это глубокомысленное изречение, он добавил: – Полагаю, теперь нам лучше всего было бы разойтись каждому в свою сторону.

– Ого! – коротко воскликнул Морил, так что всем стало ясно – он не допускает даже такой мысли.

Митт постарался объясниться более внятно:

– Что касается меня и Нависа, то это попросту исключено.

– Зато вы, менестрель, можете отправиться, куда вашей душе угодно, – добавил Навис.

После завтрака никто не почувствовал себя веселее. Хестеван даже сделался еще мрачнее – хотя такое было нелегко представить, – едва выяснилось, что на месте дороги протянулась заболоченная ложбина, по которой повозка сможет проехать с большим трудом.

Когда они, все еще вшестером, медленно выбрались на берег реки, Навис пробормотал сквозь зубы:

– С Бессмертными никогда ничего не поймешь.

Все весьма обрадовались, когда оказались там, где речка пересекала зеленую дорогу, и не обнаружили никаких перемен. Путники даже видели отпечатки копыт – то самое место, где их преследователи топтались на пропитанном водой дерне, где въехали в воду и где выбрались из нее.

– Надо соблюдать осторожность, – напомнил Навис, – так как погоня теперь впереди и в любой момент может повер… – Он развернулся с изумленным видом, услышав плеск колес повозки по воде. – Я думал, менестрель, что вы решили расстаться с нами.

– Отсюда ведут лишь две дороги, – ответил Хестеван. – Мне не хотелось возвращаться.

Похоже, таким способом старик заявил, что все же не намерен расставаться с ними, так что они двинулись дальше в прежнем составе. Не было лишь Венда, неутомимо шагавшего рядом с лошадьми все последние дни. Зато теперь путников сопровождала река Водяной Горы, которая то уходила в сторону от дороги, то текла рядом с ней и прямо на глазах становилась все шире и шире. Проехав изрядное расстояние, они наткнулись на место, где дружинники встали лагерем на ночь. Смотреть там было, в общем-то, не на что – следы копыт, да холодный пепел костра, – но Навис сделался еще осторожнее. С этой минуты он почти все время или высматривал следы подкованных копыт на зеленой дороге, или изучал горизонт.

Впрочем, вокруг царил покой. Лишь холмы, словно зеленые волны, убегали туда, где виднелись высокие темные пики, да пару раз вдали показались небольшие стада овец, рядом с которыми можно было различить пастухов. Маевен поймала себя на том, что при виде пастуха начинает вглядываться в него, ожидая, что он широкими шагами пойдет в их сторону и вскоре они узнают Венда. Но пастухи никак не реагировали на их появление, лишь оборачивались и долго провожали взглядом маленький отряд. Она совершенно не ожидала, что ей будет так не хватать Венда.

Когда в эту ночь они разбили лагерь у реки, Навис заставил спутников отыскать место, невидимое с дороги для пеших и конных. Хестеван погнал повозку следом за ним с удивительной готовностью. Глядя на него, никто и не подумал бы, что этим утром он намеревался отделиться от отряда.

– Вот какое хорошее расстояние мы проделали без пешехода, который нас так сильно задерживал. Уже завтра будем в Водяной Горе.

Когда всадники спешились, Морил соскочил с повозки и подбежал к Митту:

– Удачно все сложилось. Прямо не знаю, как мне пришлось бы поступить, если бы он решил уехать. Уверен, Хестеван серьезно болен.

Маевен повела лошадь к реке, все еще продолжая думать о Венде. Поначалу она считала, что он преодолеет гнев и вернется, но теперь склонялась к мысли, что больше не увидит его. Он следовал за Норет, а никак не за ней. И раз на то пошло, что же ей оставалось делать? Стало ясно – она ни на миг не теряла надежды: так или иначе Венд вернет ее в родное время. Может быть, теперь ей следовало оставить эти мысли. Она подумала о маме, о тете Лисс, о папе и почувствовала легкое прикосновение страха – но только прикосновение. Девочка сама удивилась тому, что не испугалась намного сильнее.

– Странник для тебя не потеря, – сказал глубокий голос. – Он никогда не был особенно нужен тебе.

Маевен так и подпрыгнула и с внутренним содроганием задала самой себе вопрос: а что, если он может читать ее мысли? Между тем, сделав усилие, она произнесла самым обычным тоном:

– Неужели? В таком случае я не буду о нем слишком горевать.

Сарказм, казалось, всегда оставался недоступен Канкредину. Если, конечно, это и на самом деле был Канкредин. Голос невозмутимо продолжал:

– Теперь приложи все силы, чтобы как можно скорее разделаться с южанами. Они становятся все опаснее для тебя.

– Как вы сочтете нужным! – не скрывая горечи, ответила Маевен.

Ей стало много легче, когда за ужином Навис принялся договариваться с Миттом, в каком порядке они оба будут этой ночью стоять на страже. Погоня, какие бы цели она ни преследовала, была для Маевен тайным благословением. Из-за нее Канкредин не мог ожидать, что она попытается убить этих людей сегодня, и все же девочка очень опасалась того, что произойдет, когда колдун обнаружит ее предательство, – ведь она и не собирается никого убивать!

На следующий день путники продолжали путь по той же самой холмистой зеленой стране. Митт все время зевал, а у Нависа – это было видно даже издали – покраснели глаза. Маевен очень жалела их, пока Митт не сказал, что он, дескать, привык к такой жизни, а Навис из тех людей, которым бессонные ночи идут лишь на пользу.

– Вы можете себе представить: как-то он не спал четверо суток и по его виду никто бы об этом не догадался.

Она поняла, что Митт говорил чистую правду, когда Навис усмотрел почти незаметные следы там, где отряд дружинников свернул с зеленой дороги налево, на показавшуюся ей заброшенной тропу к горам. Навис кинулся к этим следам, как кот на мышь.

– Куда ведет эта тропа? – спросил он менестрелей.

– По ней можно срезать путь и напрямик выйти в Северный Дейл, – ответил Морил.

Навис, прищурив глаза, посмотрел на дорогу, а потом поднял взгляд к горам. Здесь они были заметно ближе и, казалось, выгибались навстречу, нависая над зеленой дорогой.

– А лошади могут перебраться через хребты и снова выйти на дорогу? – продолжал допытываться он.