Послышался стон кучера, лежавшего посреди улицы. Мина и Холмвуд, еще не вполне оправившись от пережитого, заковыляли ему на помощь. Сквозь кожу сломанной ноги выпирала кость, из раны хлестала кровь.

— Слишком много крови, — проговорила Мина. — Похоже, задета артерия.

Она размотала шаль и туго стянула ногу кучера выше перелома, надеясь остановить кровотечение и спасти бедняге жизнь. Холмвуд медлил. Мине сперва подумалось, что он просто не желает марать руки, помогая какому-то там слуге, но, подняв глаза, она поняла свою ошибку: Артур кинулся звать врача — и выяснить, откуда такая суматоха на Веллингтон- стрит.

— Пожар! — воскликнул он. — Горит «Лицей»!

Обоим мгновенно пришла в голову одна и та же мысль: это не случайность.

— Беги! Я останусь с кучером, а ты разыщи Квинси!

Артур кивнул и через секунду исчез за углом.

Она завязала жгут потуже. Больше всего на свете ей хотелось броситься за Холмвудом, но совесть не позволяла оставить несчастного в таком состоянии. Из окон соседних домов на нее таращились люди.

— Может, кто-нибудь спустится и поможет мне? Этот человек тяжело ранен! Ему нужен врач!

В ответ на ее тираду зеваки позакрывали ставни: они были не против поглазеть на чужую беду, но сами ни во что ввязываться не хотели. Мина перевела взгляд на кучера. Страх за сына не оставил ей выбора. Прихрамывая, она двинулась в сторону Веллингтон-стрит.

Внезапно дверца черной кареты распахнулась. Мелькнули темные волосы, бледная кожа, черные глаза, острые как бритва белые клыки. Мина едва успела осознать, что на нее набросилась женщина… и что женщина эта была вампиром.

Артур Холмвуд пробивался через толпу, расталкивая зевак. Дым щипал глаза. Встречный поток людей набирал силу. Двигаться приходилось, словно через зыбучий песок.

Наконец толпа расступилась, пропуская три повозки с паровыми насосами. Тон пехоте всегда задает кавалерия; с этой мыслью Артур кинулся вслед за пожарной бригадой. Пробежав вдоль цепочки добровольцев, передающих ведра к театру и обратно, через несколько мгновений он наткнулся на кучку людей, сгрудившихся у крыльца. Казалось, нескончаемый танец огненных языков гипнотизировал их.

— Разойдитесь! Прочь с дороги! — крикнул Артур.

Тут ему невольно помогли двое пожарников, тянувших рукав к главному входу; толпа немного поредела. Пламя бушевало вовсю; вряд ли внутри могли оставаться живые люди. Сквозь окна было видно, как в здании рушатся перегородки и стены. Пожарные отнюдь не стремились войти: там стало слишком опасно. Двое начали поливать водой стены домов, примыкающих к театру. «Лицей» доживал последние минуты, и борцов с огнем теперь беспокоило, как бы не запылала вся улица.

Артур поднялся на несколько ступеней и окинул все это столпотворение взглядом. Где же Квинси? Хотелось надеяться, мальчик так и не попал в театр; если же и попал, то ему должно было хватить сообразительности вовремя унести ноги

К пожарным подбежал высокий человек в очках, с ног доголовы покрытый сажей и пеплом.

— Квинси Харкер до сих пор внутри! — заверещал Гамильтон Дин. — Пожалуйста, помогите ему!

у Холмвуда перехватило дыхание. Оттолкнув Дина, пожарник сказал:

— Если он не выбрался наружу, то уже мертв.

Артур чувствовал себя совершенно беспомощным. Для человека действия нет ничего хуже. Так же было, когда он смотрел, как умирает Люси — а потом и Квинси П. Моррис. Такого больше не повторится. Не сейчас, когда жизнь мальчика в его руках. Он ринулся ко входу в пылающий театр; огненные языки лизали ноги.

Какой-то пожарник завопил:

— Немедленно вернитесь! Вы что, слабоумный?

На миг пламя отступило, и Холмвуд вновь бросился вперед. У него возникло ощущение, будто его тело плавится. Когда он уже готов был заскочить внутрь, из дверей полыхнуло огнем, словно перед ним лежали врата преисподней.

В полном отчаянии он закричал:

— Квинси!

Легкие Квинси горели, дым нестерпимо щипал глаза. Пробираясь в пространство за кулисами, он как мог прикрывал лицо.

— Басараб, где вы? Басараб! Ответьте!

Юноша пинком распахнул дверь. Обратная тяга сбила его с ног. Из помещения вырвалось пламя, и потолок тут же вспыхнул. Послышался громкий «зевок»: огонь стремительно пожирал кислород. Квинси оказался в утробе чудовища и рисковал в любое мгновение быть переваренным. На четвереньках — чтобы не вдыхать дым — он дополз до следующей двери и потянулся к ручке. Кончики пальцев обожгло болью, и юноша с криком отдернул руку. Дверь, словно ему в ответ, застонала и пошла трещинами, затем выпятилась. Квинси спрятал лицо в ладонях — и в следующий миг дверь разлетелась в щепки, выпустив к комнату огненный шар.

Все без толку. Здание трещало по швам и с минуты на минуту могло обрушиться. Если Квинси немедленно не выберется, его ждет смерть.

Он кое-как поднялся на ноги и уже хотел бежать, но застыл как вкопанный. Сквозь дымовую завесу виднелось обгоревшее тело, погребенное под грудой обломков. Рядом догорали остатки богато украшенного плаща. Обуглившаяся рука все еще сжимала рукоять палаша.

— Басараб!

Не замечая адского жара, Квинси кинулся к трупу. Лицо актера обгорело до неузнаваемости. Если бы он успел выбежать в соседнюю комнату, еще оставалась бы надежда… Теперь ответы, которых искал Квинси, навеки утрачены. Басараб мертв.

Кто эта графиня, о которой упомянул Дин? Квинси так и не оплакал отца, зато сейчас слезы полились из глаз сами собой — и ничего, что этот человек лгал ему. Дракула одерживал победу за победой…

Внезапно послышался протяжный скрип, и потолок обрушился. Квинси не успел даже вскинуть руки, чтобы защитить лицо, как на него повалились тяжелые балки. Одна угодила точно между ребер, и грудь пронзила острая боль.

Он был в ловушке.

Темноволосая «женщина в белом» выпрыгнула из черной с золотом кареты. В ее черных глазах горело безумие, клыки блестели. Она с разбегу ударила Мине в грудь и вместе с ней повалилась на мостовую.

Люди на Веллингтон-стрит их не замечали: сейчас внимание каждого было приковано к театру «Лицей». Мина осталась одна. Издав победный вопль, вампирша когтистыми руками запрокинула своей жертве голову и нацелилась зубами на шею. Теперь она сидела верхом на Мине. Та пыталась сопротивляться, но «женщина в белом» была сильней.

— Графиня передает вам свой бессмертный привет, — прорычала не-мертвая, приникнув к горлу противницы.

Мина однажды испытала на себе любовный поцелуй вампира. На этот раз все было иначе: ей хотели вырвать гортань.

— Нет! — После всего, через что ей пришлось пройти, она не даст себя убить — сейчас, когда Квинси больше всего нуждается в ней.