Маленький и верткий для боевого корабля, при спокойной погоде простой в управлении, послушный рулю, сторожевик заложил очень скромную дугу, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Дронов боялся, что при таком маневре они потеряют преследователя из виду и не смогут быстро найти вновь, однако его опасения оказались напрасны – уже достаточно рассвело, чтобы ночная тень перестала быть укрытием вражескому судну. Николай сел в кресло артиллерийского офицера, склонился к переговорной трубе, связанной с носовым боевым отсеком. Сказал как можно громче:

– Цель в зоне видимости! Примерные координаты для огня…

Услышь какой-нибудь профессиональный канонир, в каких терминах Николай дает наводку стрелкам, – не избежать бы драгунскому капитану затрещины, пожалуй. Лучше всего этот способ прицеливания можно было определить как «на глазок» или, как хором выразились сами казаки, приставленные к орудию: «Богородица поможет».

– Есть наведение!

– Пли! – скомандовал Николай.

Раскатисто бухнуло, легкий кораблик дрогнул от продольного удара – кажется, компенсатора отдачи у пушки толком не было, – и выстрел даже из столь скромного калибра отозвался сотрясением. На пару секунд огромные окна рубки заволокло белым паром – ветер снес выхлоп орудия.

– Что там? – Как только паровая пелена развеялась, Дронов вместе с креслом повернулся к рулевому, у которого был лучший обзор.

– Летит, – с видимым разочарованием буркнул унтер. – Цел вроде.

– Продолжаем снижаться, идем на сближение, – сухо отдала приказ Саша, сильнее стискивая подлокотники, впиваясь в них ногтями. Ее бледное, даже зеленоватое лицо контрастировало с весьма уверенным командным тоном.

БУХ! БУХ! БУХ! Не полагаясь на меткость, канониры-самоучки лупили из сорокамиллиметровки так часто, как только могли, – а дистанция для стрельбы сокращалась на глазах. Попав под обстрел, дирижабль-преследователь перестал жаться к земле, стремительно пошел ввысь. Когда до него оставалось метров двести, Саша распорядилась прекратить снижение и вновь идти вверх, сохраняя интервал. В это самое время на верхней палубе вражеского судна ожила пулеметная спарка…

Конические пули, подаваемые лентой, в отличие от круглых, загружаемых в зарядный короб, можно чередовать в нужном порядке – и в воздушном флоте тяжелые пулеметы обычно заряжают трассирующими пулями через две на третью, что дает неплохую видимость трасс огня без лишнего расхода ценных припасов. Вот и сейчас два редких огненных пунктира протянулись от одного сторожевика к другому. Очередь хлестнула по самому носу захваченного корабля, и вместо привычного звонкого стука пуль о броню послышался отчетливый треск рвущейся обшивки…

– Носовой и бортовые пулеметные посты, пли! – Николай рывком крутанулся к другим трубкам связи.

Его услышали – корабль мелко задрожал, когда три ствола заработали в унисон. Теперь красные, горящие огнем даже в солнечных лучах пунктирные линии как будто связали два корабля алыми нитями…

– Черт! – ахнул Черневой, шарахаясь: новая очередь легла близко к рубке, и несколько передних стекол лопнуло, усеивая пол крошевом…

БУХ! БУХ! БУ-У-УБУХ!!! За очередным уханьем пушки последовал оглушительный взрыв. На «спине» корабля-преследователя вспучился огненный волдырь, и сторожевик начал стремительно терять высоту, оставляя за собой черную полосу дыма. Его пулеметная башенка замолчала…

– Э-э… Все? – выдавила Александра после пары минут тишины, нарушаемой лишь гулом винтов.

– Ага. – Дронов сглотнул. Ему и самому не верилось. – Вроде… победа.

– Значит… Значит, надо определить, в какой стороне от нас Пишпек. – Стажерка просто обмякла в просторном капитанском кресле. Кажется, ее немного трясло.

– И заделать дырки в остеклении, – согласился унтер Черневой, глядя прямо вперед и не отпуская штурвала. – А то продует вашу милость, покуда долетим…

Когда красноватые в рассветных лучах глиняные стены Пишпека показались на горизонте, Николай остановился, чтобы перевести дух. Оглянулся на спутников – Сашу, Джантая, троицу драгун, Невского и еще семерых казаков, двое из которых несли носилки с невезучим пришельцем. Остальные станичники во главе с приказным Евграфским сторожили дирижабль, вставший на якорь довольно далеко от наезженного тракта, чтобы не мозолить глаза случайным путникам. Разумеется, соблазн триумфально прибыть в крепость прямо на нем, причалив к мачте цитадели, был велик, однако капитан сознавал, какой шум поднимется в этом случае. Ему и так-то не приходило в голову мыслей относительно того, что дальше делать с украденным сторожевиком, а уж если про него еще и узнают гражданские обитатели поселения… Не говоря уж о том, что артиллеристы на башнях Пишпека вполне могли сгоряча угостить идущий на крепость боевой корабль соседнего государства доброй порцией зажигательных снарядов.

– Ну вот, почти добрались, – подмигнул Дронов стажерке, поправив ремень карабина, заброшенного за спину. – Долгое путешествие вышло, а?

– Лишь бы не напрасное. – Шагавшая рядом с носилками девушка покосилась на пребывающего в забытье иномирянина. – За дни перелета он немного пришел в себя, и даже пьет уже без посторонней помощи, однако до сих пор не может говорить. Мы так и не знаем, насколько тяжело его состояние. По правде говоря, я все еще боюсь за него. Сейчас, пожалуй, даже больше, чем прежде.

– Не переживай, Саша. Все будет хорошо, теперь уж точно, – с улыбкой заверил ее Николай. – Скоро мы будем среди своих, а уж гарнизонные медики этого бедолагу живо на ноги поставят. Я наших врачей не первый год лично знаю, сам их пациентом бывал… Они разве что покойника на ноги не поставят. Все остальное – не проблема.

– Надеюсь, – неуверенно улыбнулась маленькая ученица сыскного агента. – Анастасии Егоровне они ведь помогли. И я, честное слово, больше всего рада, что мы возвращаемся все до единого – живые и невредимые.

– А уж я-то как рад, – хмыкнул капитан. – Думаю, Настя тоже порадуется…

В столь ранний час дорога к крепости была свободна – с момента выхода на тракт идущих пешком путников обогнали лишь два всадника да несколько телег. Хозяин одной из них, пожилой лысый киргиз с жиденькой седой бородкой, остановившись, предложил подвезти их «больного товарища», которого приметил на носилках, однако Дронов вежливо отказался. Исхудавший несчастный весил не так много, чтобы пара дюжих казаков утомилась его нести, а впутывать постороннего не хотелось совершенно, особенно на финишной прямой их задания. Благо до ворот и так добрались без проблем, – а вот там возникла некоторая заминка. На страже стояли незнакомые молодые пехотинцы, по всей видимости, из свежего пополнения. Николая и его людей они в лицо не знали, так что целый отряд вооруженных до зубов оборванцев (а позаимствованная у библиотекаря-контрабандиста для ночной вылазки одежка была не из лучших), естественно, вызвал у бойцов подозрения. Настолько сильные, что по свистку ефрейтора-часового в стенах предвратных башен открылись бойницы, откуда выглянули хищные стволы пулеметов, а из помещения караулки высыпала в полном составе вся охранная смена с винтовками на изготовку. По счастью, выскочивший вместе с солдатами дежурный офицер оказался из старого состава и сразу узнал не только Дронова, но и Джантая.