Первыми вышли женщины. Большинство было одето по землепашеской моде, в длинные платья из тонкой ткани. Как шлюхи по красийским меркам, но скромницы – по своим. По прическам и украшениям Аббан заключил, что эти женщины привыкли к роскоши и были либо знатного рода, либо в удачном замужестве. Их в основном не тронули, но не из милости – Джайну достанутся самые молодые, а остальных разделят между офицерами.

Некоторые женщины были, как мужчины, в портках. Со следами побоев, но в целой одежде.

Через соседнюю дверь выходили охранники-чины, и о них нельзя было сказать того же. Мужчин раздели до срама, руки связали позади, приторочив их к древкам копий. Даль’шарумы гнали пленников пинками, тычками и ударами кожаных ремней.

Но они были живы. Это внушило Аббану надежду, что на сей раз шарумы оказались лучше, чем он о них думал.

Некоторые женщины с ужасом взирали на происходящее, но большинство отворачивалось в слезах. Одна крепкая особа средних лет смотрела жестко. Она была в мужском костюме хорошего покроя и качества. Другие жались к ней, ища опоры.

Когда подошел Джайан, воины пинками поставили чинов на колени, уперлись сапогами в голые спины и пригнули им головы в знак покорности.

– Где докмейстер? – спросил Джайан с акцентом, но на понятном тесийском.

Хасик опустился перед ним на колени:

– Шарум ка, мы обыскали все здание. Его нигде нет. Должно быть, растворился среди бойцов.

– Или бежал, – сказал Аббан.

Хасик метнул в него свирепый взгляд, но отрицать такую вероятность не мог.

Джайан выбрал наугад человека и пнул его, пленник опрокинулся навзничь. Человек съежился, голый и беспомощный, но, когда Джайан приставил к его сердцу острие копья, не растратил дерзости.

– Где докмейстер? – требовательно повторил Джайан.

Охранник плюнул в него, но под неудачным углом: слюна попала на его же обнаженный живот.

– Отсоси, пустынная крыса!

Джайан кивнул Хасику, и тот принялся упоенно пинать пленника между ног, так что сандалии обагрились кровью и отсасывать стало нечего.

– Где докмейстер? – еще раз спросил Джайан, когда вопли перешли во всхлипы.

– Иди в Недра! – выдавил человек.

Джайан вздохнул и погрузил копье в его грудь. Он повернулся к следующему, и Хасик пнул новую жертву в спину. Мужчина откровенно разрыдался, когда Джайан навис над ним:

– Где докмейстер?

Тот застонал сквозь зубы, по лицу текли слезы. Дощатый настил тоже стал мокрым. Джайан отшатнулся в ужасе и отвращении.

– Жалкая собака! – зарычал он, отводя копье для удара.

– Хватит!!!

Все взоры обратились к женщине в красивом мужском наряде, которая отделилась от толпы и шагнула вперед:

– Я – докмейстер Исадор.

– Нет, госпожа! – крикнул один связанный пленник.

Он попытался встать, но сильный пинок вернул его на место.

«Исадор?» – подумал Аббан.

– Ты?! Женщина? – рассмеялся Джайан. Он подступил и схватил ее за горло. – Говори, где докмейстер, иначе дух вышибу.

Женщина невозмутимо выдержала его свирепый взгляд.

– Сказано же тебе, проклятому дикарю, что я – докмейстер.

Джайан всхрапнул и начал сжимать ей горло. Еще какое-то время женщина смотрела дерзко, но потом покраснела лицом и наконец беспомощно обмякла в руке Джайана.

– Шарум ка! – крикнул Аббан.

Все повернулись к нему. Джайан не ослабил хватки, удержав женщину за горло, когда ноги отказались ей служить. Особенно напряглись Хеват и Хасик, готовые нанести удар при малейшем недовольстве Джайана.

Аббан не увиливал от преклонения коленей, когда это требовалось, и быстро опустился на деревянный настил, упершись в него ладонями и вперившись взором.

– У землепашцев странные обычаи, достопочтеннейший шарум ка. Я слышал, что докмейстера зовут Иса. Может быть, эта женщина, Исадор, говорит правду.

Он не стал повторять то, что втолковывал юнцу наедине. Живым докмейстер стоил намного дороже, чем мертвым.

Джайан оценивающе посмотрел на женщину, затем отпустил ее. С лиловым лицом повалилась она на настил, кашляя и хватая ртом воздух. Шарум ка наставил на нее копье:

– Ты докмейстер Иса? Учти, если я выясню, что ты солгала, насажу на копья всех мужчин, женщин и детей из этой чиновой деревни.

– Иса был моим отцом, он шесть зим как мертв, – ответила женщина. – Я – Исадор и заняла его место, когда догорел погребальный челн.

Джайан рассматривал ее, размышляя, но Аббан, наблюдавший и за другими пленными, уже был убежден в правдивости ее слов.

– Шарум ка, – сказал он. – Ты взял Доктаун для Трона черепов. Не пора ли поднять флаг?

Джайан посмотрел на него. Этот план они обсудили подробно.

– Да, – наконец молвил он.

Затрубили рога, и шарумы копьями погнали пленных чинов к причалам смотреть, как докмейстер Исадор подходит к флагштоку, спускает лактонский флаг с изображением большого трехмачтового судна на голубой глади и поднимает красийский штандарт: копья, скрещенные на фоне заходящего солнца.

Это был чисто символический, но важный жест. Теперь Джайан мог пощадить остатки ее свиты и признать ее статус принцессы чинов, не проявив при том слабости.

– Женщина, – повторил Джайан. – Это все меняет.

– Все и ничего, шарум ка, – отозвался Аббан. – Мужчина или женщина, докмейстер располагает информацией и связями, а достойное обращение с ней повлияет на власти озерного города. Пусть надеются сохранить титулы и владения – тогда они сами преподнесут нам свой народ на тарелочке.

– Какой смысл брать город, если я сохраню его за чинами? – спросил Джайан.

– Ради налогов, – подсказал Хеват.

Аббан в знак согласия поклонился:

– Пусть чины оставят себе лодки и горбатятся над рыболовецкими сетями. Но когда они явятся в твой док, тебе достанется по три рыбины из каждого десятка.

Джайан помотал головой:

– Пусть эта докмейстерша сохранит титул, но улов будет мой. Я возьму ее в дживах сен.

– Они же язычники, шарум ка! – возопил Хеват. – Тебе нельзя мешать божественную кровь с верблюжьей мочой, которая течет в жилах чинов!

Дайан пожал плечами:

– Я сын Каджи, и мой род продолжит дживах ка. Мой отец знал, как приручить чинов, – так же, как приручил красийские племена. Став одним целым с ними. Его ошибкой было позволить госпоже Лише сохранить титул, до того как она согласилась на замужество, и тем дать возможность отказаться. Я не буду так глуп.

Аббан нервно кашлянул.