— Как это хорошо, похитить подобным образом вещь, предназначенную мне, — сказал, смеясь, комендант. — Но посмотрим, что за предательский аромат внушил Менхту такое хищничество.

Он наклонился к вдове, ее щеки пылали, вся она казалась нервной и взволнованной, он с любопытством несколько раз понюхал висевшие на ней амулеты. Наблюдавшая за ним Нефтиса заметила, как лицо его внезапно вспыхнуло и взгляд страстно скользнул по обнаженным плечам Менхту. Затем, пододвинув стул, он завязал с ней такой оживленный разговор, что, казалось, совершенно забыл про Нефтису.

Прошло несколько дней. За это время странная перемена произошла в манерах и даже в характере молодого коменданта Буто. Внезапная слепая страсть приковала его к Менхту. Присутствие невесты стало для него тягостным, и он тщетно старался скрыть свои чувства. Холодная невозмутимость уступила место лихорадочной и нервной раздражительности. Он стал пренебрегать своим знатным пленником и выискивал тысячи предлогов, чтобы пойти к молодой вдове, которая также жадно искала с ним встречи.

Однажды утром, видя, что они увлеклись разговором, Нефтиса скромно удалилась — она знала, что те только и ждут минуты, чтобы поцеловаться, — и отправилась в сад, где гулял царевич Тутмес. Она была ему представлена и не раз беседовала с ним.

Молодой комендант все больше увлекался слепой страстью к Менхту. Вдова отвечала ему взаимностью. Антеф стал равнодушен ко всему, пренебрегал присмотром за своим опасным узником и избегал общества невесты. Нефтиса проявляла необыкновенную скромность. С другой стороны, она пользовалась всяким случаем, чтобы видеться с Тутмесом, который почти не выходил из сада, ожидая красивую девушку. Они становились друзьями.

Однажды после обеда молодые люди, как всегда, сидели под сикоморой. Разговор не вязался, мрачная забота морщила лоб изгнанника и в его глазах, всегда таких блестящих и живых, светилась глубокая печаль. Накануне он узнал в храме, что умерла бабушка. Потеря единственного существа, любившего его без всякой задней мысли, тяжело давила на него и смыкала его уста. Нефтиса молча наблюдала за ним, потом, наклонившись, она слегка дотронулась до его руки.

— Подними голову, царевич, и не позволяй унынию омрачать твою душу и печали ослаблять твою энергию. Возврати себе надежды и веселость, сын Ра! Всемогущий бог, от которого ты произошел, сумеет вырвать тебя из изгнания. И кто знает? Может быть, ты ближе к трону, чем когда — нибудь предполагал в своих мыслях и смелых мечтах!

Юноша побледнел, выпрямился и недоверчиво посмотрел ей в глаза, но проницательность сразу же убедила его, что девушка была искренна.

— Я вижу, что ты желаешь мне добра, но было бы безумием обольщать себя ложной надеждой. Моя сестра Хатасу слишком честолюбива, чтобы вторично разделить с кем — нибудь трон. Пока она жива, я буду изнывать здесь. И как ты можешь надеяться вырвать скипетр из этой железной руки?

Нефтиса наклонилась к его уху и прошептала дрожащим голосом:

— Есть сила, которая разбивает самых гордых и укрощает даже честолюбие. Любовь повелевает даже царями. Хатасу подвержена ей, как и всякая простая смертная. Полюбив тебя, она посадит тебя рядом с собой на трон фараонов.

Смертельная бледность разлилась внезапно по лицу Тутмеса. Полуоткрыв губы и широко распахнув глаза, он недоверчиво и удивленно смотрел на свою собеседницу.

— Ты бредишь, Нефтиса, я не понимаю тебя! — сказал он нерешительным голосом. — Каким образом Хатасу может почувствовать ко мне любовь, которая поборола бы ее честолюбие? Эта женщина с мужским умом и сердцем недоступна для любви. Кроме того, она уже не первой молодости, намного старше и ненавидит меня, как претендента на престол и как незаконного сына нашего отца. Нет, нет, она никогда не полюбит меня!

Нефтиса улыбнулась.

— Ты прав. Обыкновенным путем я не надеялась бы ничего достигнуть, но я владею средством, которое может заставить царицу полюбить тебя.

— Каким образом? — пробормотал царевич сдавленным от волнения голосом.

— Я дам тебе чары. Если тебе удастся вручить их сестре, они внушат ей такое глубокое чувство к тебе, что она будет не в состоянии жить без тебя и твоя власть над нею будет безгранична.

— Сделай это, Нефтиса! Ты не будешь сожалеть об этом, так как я буду на всю жизнь обязан тебе! — сказал со сверкающим взором царевич, крепко пожимая руку девушки. — А теперь скажи мне, в чем состоят чары, которыми ты владеешь?

— Это один аромат, — прошептала она, наклоняясь к его уху. — Я думаю, что если пропитать им папирус, который ты пошлешь к царице, этого будет достаточно, чтобы она вызвала тебя.

Молодой человек с минуту подумал, потом покачал головой.

— Нет, это никуда не годится. Я считаю слишком опасным отдавать на волю случая такую важную вещь. Кто знает, какой беспорядок он произведет и в чьи руки попадет раньше, чем дойдет до Хатасу? Прежде, чем что — нибудь предпринять, я должен быть свободен, Нефтиса. Другими словами, я должен бежать в Фивы, где великий жрец Амона и первый прорицатель храма Рансенеб спрячут меня и дадут мне возможность приблизиться к сестре и вручить ей чары.

— Итак, нужно, чтобы ты был свободен, — энергично сказала Нефтиса. — Я думаю, что случай бежать скоро представится. Ты сам видишь, что Антеф, занятый своей любовью, значительно ослабил надзор за тобой. Для бегства ты должен выбрать день его свадебного пира. Позже мы подумаем о средствах, но прежде всего, тебе нужно послать гонца в храм Амона, чтобы предупредить о своем прибытия. Свадьба же состоится не раньше, чем ты получишь ответ. Я сумею оттянуть ее до нужной минуты.

— Эта мысль хороша, и я тотчас же отправлюсь в храм. Сейчас там находится верный гонец, третьего дня приехавший из Фив. Он должен уехать через несколько дней, но я его пошлю сегодня же вечером с письмом к Рансенебу и узнаю, когда он может принести мне ответ.

Чувствуя воздух свободы и опьянение власти, с, сердцем, полным надежды, отправился Тутмес в храм. Верный гонец, о котором он говорил Нефтисе, был Хартатеф. Царевич посовещался с главным жрецом и с ним. И было решено, что писец отправится в ту же ночь и вернется обратно через двенадцать дней. Остальное будет решено согласно ответу, который привезет Хартатеф из Фив.

На следующее утро Тутмес рассказал своей сообщнице о решении и в нетерпении попросил ее объяснить, как он должен употреблять чары, чтобы приобрести и сохранить свое влияние на Хатасу.

— Я дам тебе маленький флакончик, — ответила, улыбаясь, Нефтиса. — Когда ты будешь уверен в возможности приблизиться к царице, ты нальешь из него несколько капель в пурпурную розу и поднесешь ей этот цветок. Кроме того, я дам тебе ожерелье, украшенное амулетами. Ты должен надевать его всегда, когда будешь говорить с Хатасу, причем устраивайся так, чтобы аромат, издаваемый этим украшением, достигал обоняния царицы. Этот запах очень силен. Он заставит немного страдать и тебя самого, но ты получишь облегчение, если будешь часто умывать холодной водой лицо и руки. Наконец, кто хочет достичь цели, тот должен быть терпелив. Я надеюсь, Тутмес, что достигнув власти, ты в свою очередь поможешь моему счастью.