– Прекрати! – потребовала Зоя. – Прекрати сейчас же. Он не любит никого, кроме себя самого. Теперь я это понимаю. Ты станешь свободным. Разве я похожа на человека, который меняет свое решение?

* * *

Потом они снова шли, как Зое показалось, гораздо больше километра. Может, дело было в том, что лес был незнакомым. Может, в том, что Зое предстояло увидеть отца. Она была так напряжена, так насторожена, что, казалось, время растрескалось и растянулось, чтобы довести до максимума ее муки.

«Она идет повидаться с отцом». Фраза казалась такой невинной! Вот только предполагалось, что он умер. Разве она не молилась о его душе там, у пещеры? И при этом ее отец еще жив! Он где-то впереди, за деревьями. Занимается одному только богу известно чем. Делает вид, будто у него нет жены, нет детей, нет Зои, нет Джоны, нет прошлого. Неужели они так мало для него значат? Ее снова начал наполнять гнев. Она знала по крайней мере одно, что скажет отцу: хорошо, что он избавился от своего имени, потому что там, куда он попадет, ему все равно не разрешили бы его оставить.

На дерево, под которым они проходили, перепрыгнула белка, и Зое за шиворот насыпался снег. Она вздрогнула, ощущая, как он тает. Они уже меньше чем в трети километра… но в трети километра от чего? Зная отца, он мог поселиться в доме, в пещере, в иˊглу… где угодно. Она вглядывалась в деревья. Не видно было столба дыма, хоть каких-то признаков жизни.

Внезапно у нее снова зазвонил телефон.

«Я!!!» – объявил экран.

– Козявка, я не могу говорить, – сказала она, надеясь предотвратить очередную тираду.

– Почему ты смотришь на океан? – голосок Джоны звучал еще более отчаянно. – Ты даже не любишь океаны. Ты должна вернуться домой, Зоя! Сейчас же, сейчас же, СЕЙЧАС ЖЕ! Я все еще один, и теперь пошел… то ли дождь, то ли снег, не могу понять, что. Но он страшный и громкий, и даже Спок с Ухурой на тебя злятся, потому что я рассказал им, где ты.

Зоя слушала вполуха.

Впереди деревья расступались. Стало светлее.

Икс наклонился к ней и прошептал:

– Скоро мы будем в пределах видимости.

Зоя кивнула и сжала его пальцы.

– Мне пора, козявка, – сказала она в телефон. – Прости. Я тебя люблю.

– Нет, Зоя, нет! – закричал он. – Если отключишься, я перезвоню. Я буду перезванивать тридцать два раза!

– Козявка, прекрати! – попросила она. – Даю слово, что сама тебе позвоню и рассмешу, ладно? Обязательно рассмешу. Буду щекотать по телефону, если понадобится.

– Это же невозможно, понятное дело, – возразил он. – Только если я, типа, суну телефон под мышку, да и то вряд ли.

Ей было стыдно прерывать звонок. Джоне пришлось еще хуже, чем ей. Если она плакала по отцу сто раз, то он – тысячу. У него глаза так опухли от слез, что он почти ничего не видел, а его завываний она никогда не забудет.

До края леса осталось всего сто метров.

Сквозь деревья стало что-то видно… возможно, заснеженное поле. Над ним нависало серое небо.

Зоя взяла Икса под руку, и они пошли по тропе, которая вилась между елями. В ней боролись гнев и страх. Лес так притих, что казалось, молчание было не пассивным и неподвижным, а превратилось в живое существо, пожиравшее все звуки. Оно было подобно снегу. Оно все погребало под собой.

Прямо впереди два снежных призрака наклонились друг к другу, понурившись под своими тяжелыми белыми накидками. Они образовали узкую арку – выход из леса, вход к тому, что их ожидало. Зоя смотрела в пространство между деревьями. Вдалеке на снегу показалось какое-то темное пятно… возможно, избушка. Еще сто шагов – и они выйдут из леса.

Ей необходимо было с этим покончить, но она все замедляла шаги. Она ничего не могла с собой поделать. Она все вспоминала тот день со Стэном. Она вспомнила, как Спок и Ухура устроились на Джоне в снегу, спасая ему жизнь. Она вспомнила, как Стэн бросил Спока в ледяную воду и придавливал ногой. Она вспомнила, как Икс сделал то же со Стэном. Сапог у Стэна на макушке, ледяная вода, заливающаяся ему в рот, – эти образы врезались в ее память. Они стали ее татуировками.

Они поднырнули под заснеженную арку. Ветки над их головами застонали. Зое показалось, что они не выдержат. Она задержала дыхание, ожидая, что на них обрушится снег. Ей вспомнилась птица, залетевшая за их завтраком, – только теперь она оказалась пойманной не в домике, а в груди самой Зои. Казалось, ее крылья стучат и бьются о ее грудную клетку.

– Я хочу сначала поговорить с отцом одна, – объявила Зоя.

Икс начал протестовать, но она покачала головой, прося, чтобы он помолчал.

– Дай нам всего несколько минут, – сказала она. – Потом можешь выходить и забирать его. Я хочу, чтобы он узнал, что он с нами сделал.

Икс неохотно согласился.

– Я буду ждать под деревьями, – пообещал он. – Если я тебе понадоблюсь, то окажусь рядом с тобой раньше, чем ты успеешь додумать эту мысль.

Они выскочили из-под арки. Лес отступил, а мир налетел со всех сторон.

Пятно, которое они видели, оказалось не избушкой и находилось не на равнине. Это оказался шаткий сарайчик, даже меньше, чем их домик на берегу.

И стоял он на озере.

Зоя почувствовала, что та птица протиснулась ей в горло, царапаясь, мешая дышать и отчаянно пытаясь вырваться.

Перед ними короткий склон спускался к озеру. Они стояли на открытом месте. Если Зоин отец в сарае, то он вот-вот ее увидит. Ей захотелось спрятаться, но рядом не было ни сугробов, ни кустов, ни скалистых выступов, да и сама она совершенно оцепенела. Ей не удавалось заставить свое тело двигаться.

Дверь сарая распахнулась. Звук долетел до нее спустя мгновение, словно эхо.

Это был ее отец.

Это был ее отец!

Он отощал по сравнению с тем, что она помнила, – и эти поношенные вещи были ей не знакомы. Однако она узнала его дурацкую походку: как дергается голова, как болтаются длинные руки.

Он нес удочку.

Она смотрела, как он широко шагает, опустив глаза и вглядываясь в замерзшее озеро. Ей понадобилась секунда, чтобы понять, чтобы увидеть то, что видит он, – и тогда птица у нее в горле издала вопль, такой неожиданный и странный, что она сама поразилась.

Икс поспешно сжал ее пальцы.

Ее отец обернулся и увидел их.

Во льду был десяток дыр.

19

Икс смотрел, как Зоя идет вниз по склону. Она крепко обхватила себя руками и смотрела прямо на отца, не давая тому отвести взгляд.

Икс услышал позади себя в лесу какой-то шум. Что-то с хрустом пробиралось по снегу. Он решил, что это какой-то зверь, и не стал поворачиваться. Он не хотел отрывать глаз от Зои.

Из-за трясучки такая близость к добыче была почти невыносимой. Лихорадка пылала у него под кожей. Его опущенные руки обрели собственную волю и начали дергаться. Им отчаянно хотелось действовать – убивать, – хотя самому Иксу эта мысль была отвратительна.