даже предположить сложно, что именно.

— Не волнуйся, я и не жду от них какого-то особенного отношения в плане розыгрышей, — по-доброму улыбнулся Лев. — В конце концов, мальчишки это слишком любят, чтобы совсем отказываться. Вон, даже на море, несмотря на обещанные скутеры, не выдерживали и выдавали тебе что-нибудь.

— Там была лайт-версия, — вздохнула я, надеясь, что эта добрая улыбка Льва не исчезнет после того, как он начнёт преподавать у моих бандитов. Я ещё слишком хорошо помнила, как бывшая классный руководитель Фреда и Джорджа мечтала придушить близнецов после первого года обучения.

— Я справлюсь, Алён.

— Надеюсь…

Вечер тридцать первого был наполнен приготовлениями к школе, причём и моими, и мальчишек. На маникюр я не ходила — я вообще отношусь к редкой категории женщин, которые ничем подобным не занимаются — но приготовлений и без этого было достаточно. Сделать обед, помочь собрать портфели ребятам, погладить свою и их одежду, проверить наличие всевозможных канцтоваров — от тетрадей до ластиков, чтобы в первый же рабочий день не спохватиться и не бегать в поисках нужного.

Но, как бы я ни желала отсрочить неизбежное, этот день всё-таки настал. И мы большой дружной семьёй, включая бабушку, поехали в школу. И я ничуть не удивилась, когда почти возле подъезда нас догнал Лев. Естественно, без шляпы, зато в костюме с галстуком. Погода была хорошая, тёплая, поэтому мы все были без курток, но с зонтами — во второй половине дня обещали дождь.

На линейке мы стояли все вместе, а потом разошлись — близнецы отправились на первую встречу с классным руководителем, то есть, со Львом, а я должна была проводить классный час со своими выпускниками.

Наташа Иванова, как и обычно, сидела на первой парте в правом ряду (если смотреть от моего стола), вместе со своей подружкой — Олей Зиминой, пухленькой светловолосой хорошисткой. Лицо Оли, обычно всегда озарённое улыбкой, сейчас практически являлось отражением Наташиного — тоже бледноватое и грустное. Да что с ними обеими такое?!

Кстати, Оле, по законам жанра, нравился Федя Клочков, влюблённый в её подругу. Федя, естественно, Олю не замечал — ну, только как сопровождение Наташи, не более. И мне очень нравилось в этой девочке то, что она не унывала по этому поводу, не впадала в отчаяние и не злилась на подругу. На её месте именно так вели бы себя большинство девочек. Но Зимина, кажется, была почти не способна на подобный негатив. Не знаю, что с ней будет в будущем, изменит её жизнь или нет, но сейчас этот ребёнок очень радовал меня своей незлобивостью.

Мои одиннадцатиклассники после лета и в предвкушении последнего года обучения были возбуждены и вели себя не идеально — постоянно что-нибудь громко говорили, ржали, мутузили друг друга учебниками, но в целом это всё вполне укладывалось в моё понятие «нормальный рабочий день».

В конце классного часа я попросила Наташу задержаться, и когда последний ребёнок вышел, закрыла дверь и обратилась к девочке.

— Не волнуйся, я просто хотела обсудить с тобой кое-что, — сказала я мягко и спокойно, садясь перед Ивановой за первую парту на среднем ряду. — Ты знаешь, о чём твой папа просил меня и остальных учителей?

Наташа кивнула.

— Да, он говорил со мной об этом.

— Ты можешь рассказать, с чем связано подобное решение? Ты давно меня знаешь, я никому не скажу, если это необходимо.

Девочка закусила губу, глядя на меня с неуверенностью. Вид у неё был слегка затравленный.

— Родители просили пока не распространяться… — ответила она тихо и опустила голову. — Там ещё не всё понятно… Папа сказал, когда придёт ответ, он сам с вами поговорит…

— А откуда должен прийти ответ? — Это не нравилось мне всё больше и больше. Я уже начинала думать, что лучше бы это была обычная беременность. Неприятно, конечно — я не отношусь к людям, которые считают, что беременность в семнадцать-восемнадцать это нормально, — но хотя бы не смертельно.

— Из Германии, — вздохнула Наташа, и добавила то, из-за чего мне сразу захотелось срочно выпить что-нибудь, и желательно покрепче: — Папа с мамой надеются, что там меня вылечат…

Голова закружилась, и несколько секунд я молчала, пытаясь справиться с эмоциями.

— Спроси у родителей, пожалуйста, когда они смогут принять меня у вас дома на этой неделе. Я подойду в любой день вечером и поговорю с ними.

— Ладно, — девочка удручённо кивнула.

Первое сентября — короткий день, но мне показалось, что он длился бесконечно. И когда я наконец смогла пойти домой — близнецов мама к тому времени уже увела и даже покормила обедом, — мне чудилось, что прошёл не один рабочий день, а как минимум дюжина.

Уходила из школы я со Львом. Удивительно, но с тех пор, как он стал здесь работать, я ни разу не уходила одна, и почему-то это было так естественно, что я уже ничему не удивлялась.

Про Наташу я ему рассказать не успела — Лев, как только мы вышли на улицу, смеясь, вдруг заявил:

— Твои мальчишки решили не откладывать розыгрыши в долгий ящик и надуть меня сразу же, не отходя от первого сентября.

— Да? — Я насторожилась. Ну, раз Лев улыбается, наверное, всё не так плохо.

— Ага. У меня после классного часа была математика с ними же. И вот, как только прозвенел звонок, эти два негодяя говорят: «Лев Игоревич, Лев Игоревич! — Сосед так забавно изобразил тонкие голосочки близнецов, что я не выдержала и фыркнула, улыбнувшись. — А помогите нам задачу решить! Мы её летом нашли, а решить не смогли!»

Что-то шевельнулось у меня в памяти, но я пока не поняла, что.

— Каюсь, я как-то не сразу подумал, что розыгрыш уже начался. Говорю — ну давайте вашу задачу. И Фред мне: «Три мальчика зашли в магазин, заплатили за шоколадку тридцать рублей!» А следом Джордж: «Всего по десять рублей на каждого, значит! И ушли!». И опять Фред: «А кассир посмотрел — шоколадка стоит двадцать пять рублей!». И Джордж: «И кассир отправил к ним вдогонку другого мальчика, которому дал сдачу — пять рублей!». И Фред: «А мальчик решил подзаработать, поэтому отдал ребятам только три рубля, а два оставил себе!». И Джордж: «Значит, если ребята получили назад по одному рублю, каждый из них потратил не по десять рублей, а по девять! Правильно же, Лев Игоревич?»

— Правильно, — пробормотала я, хихикая. Теперь я вспомнила, откуда мои бандиты взяли эту задачу. Я видела её сама в киножурнале «Ералаш».

— Я говорю: «Ну допустим». А они мне: «Если каждый