– Садись, по пути поговорим. Лишние уши ни к чему. – Красноперов словно оправдывался за отсутствие водителя и охранника.

Не успел Мозгалевский захлопнуть за собой дверцу, как кортеж, повизгивая сиренами, сорвался с места, презирая светофоры и встречные полосы.

– Что за спешка? – аккуратно поинтересовался Мозгалевский, боясь обжечься о новости, распиравшие его товарища. – Мы же на новоселье?

– Это успеется. Есть вещи более интересные, – загадочно улыбнулся генерал, прибавляя газу. – Сейчас заглянем в одно место.

– Не томи, Георгич, – сдался Мозгалевский. – Достали меня твои ребусы.

Машины выскочили на Волгоградский проспект, несясь в сторону области.

– Я решил не дожидаться у моря погоды и дал команду своим ребятам доставить одного из наших мозгоправов на разговор.

– Каким ребятам? Каких мозгоправов? Ты же сам говорил, что кругом стукачи. Понимаешь, чем это чревато?

– Что за натура у тебя, Вова? Вечно всем недоволен. Пацаны проверенные, не в штате, все в розыске по линии Интерпола, по особо тяжким. Выполняют щепетильные поручения, я их за это прикрываю документами и грею баблом. Все подробности тебе знать не обязательно. У ребят отличный опыт по проведению спецопераций здесь и на Украине.

– Он имеет отношение к лаборатории? – с недоверием промолвил Мозгалевский.

– Самое прямое. Засветился в Донецке после того, как мы разнесли ту адскую лавку, о которой я тебе рассказывал. Курировал вывоз оставшегося оборудования и биологического материала в Россию. Два дня назад вернулся в Москву.

– И где он сейчас?

– У нас на базе. Сам хочу его допросить, а ты послушаешь, чтобы я ничего не упустил.

– Что еще о нем скажешь? – нетерпеливо поторопил Мозгалевский генерала.

– Денис Поребриков, 1975 года рождения, доктор биологических наук. Заведующий лабораторией редактирования генома НИИ имени Кулакова.

– Так это главный центр по ЭКО, там недавно Кабаева двойню родила. Но при чем здесь ЭКО и дримеры?

– Смотри, Вова, приходит пара, которая не способна к естественному зачатию, сдают свой материал для искусственного оплодотворения в пробирке. Только вместо одного эмбриона эти чертовы эскулапы производят десять, самый никудышный подсаживают в матку, а остальных пускают на генетические опыты.

– На какие?

– Официально – на самые благие. Во-первых, борьба с генетическими заболеваниями. Например, с наследственной глухотой. Находят ген в цепочке ДНК, запрограммированный на болезнь, и купируют его. Таким образом модифицированный эмбрион должен развиться в здоровый плод.

– И что же в том ужасного? – пожал плечами Мозгалевский.

– Да как ты не понимаешь! Плевать они хотели на слепых, глухих и прочих наследственных инвалидов. Речь идет о новой евгенике, создании высшей касты сверхчеловеков, бессмертных, не подверженных старению и болезням.

– Да ладно тебе, Георгич, – Мозгалевский разочарованно вздохнул. – Ну что за бред? Комиксов американских переел?

– Дурак ты, Вова, из бюджета на программу редактирования ДНК на ближайшие пять лет выделено сто тридцать миллиардов. Не миллионов, хочу заметить для особо тупых, а миллиардов. Короче, скоро сам все узнаешь.

Кортеж, выехав на окружную, остановился на ближайшей заправке.

– Оставь телефон в машине, через два часа нас заберут, – приказал Красноперов, перекладывая в бардачок из карманов мобильники.

– Покатайтесь по Москве и в 16.30 ждите нас на точке, – бросил генерал через плечо подскочившему к нему начальнику охраны.

Мордоворот молча кивнул, прыгнул за руль, и машины умчали прочь.

– Иди за мной, чтобы под камеры не попасть, – проговорил генерал, направившись в обход заправки, позади которой на технической площадке стоял под парами «крузак» с замазанными грязью номерами.

– Поехали, – скомандовал Красноперов сидевшему за рулем сухощавому парню в надвинутой на глаза бейсболке.

Всю дорогу ехали молча. Через несколько километров джип свернул с трассы, петляя по размякшим от дождей проселочным ухабам. Вскоре на горизонте возникла серая деревенька с покосившимися деревянными избами и кубическими домами из силикатного кирпича. «Крузак» остановился возле бетонного забора с широкими ржавыми воротами. После трех коротких гудков ворота заскрипели, пропуская машину во двор.

Возле строения с облупленной штукатуркой, больше похожего на сарай, стояли два видавших виды внедорожника. Закрывавший ворота человечек, одетый в потертый камуфляж, двигался так, будто ему стоило больших усилий оторваться от земли, инстинктивно озирался вокруг себя бессмысленным проваленным вовнутрь взглядом. Больше во дворе никого не было видно.

– Надень, – генерал протянул Мозгалевскому балаклаву и кивнул на Breguet. – А часы спрячь.

Владимир слегка замешкался, но натянул на голову маску, пахнувшую табаком и потом. То же самое сделал и генерал. Они вошли в дом.

Крытая веранда завалена ветошью, старыми тазами, кастрюльками и пустыми мутными банками. Потянув дверь, друзья оказались в обшарпанной каморке с окошком, занавешенным тряпкой, почти не пропускавшей солнечного света. В углу комнаты торчала ржавая буржуйка из грубой чугунины. Возле печки, затянутой паутиной, стояли две продавленные панцирные койки с прохудившимися грязными матрасами. В каморке царствовал кисловатый удушливый запах нечистот. Красноперов прошел на середину комнаты, брезгливо отодвинул в сторону половик, замаранный жирными черными потеками. Под ковриком оказался люк, скрывающий ход в подвал.

– Аккуратней, ноги не переломай, – прокряхтел генерал и первым полез в подполье.

Осторожно перебирая ногами ступеньку за ступенькой, Мозгалевский спустился вниз. Влажный едкий мрак вонью испражнений ударил в лицо. Красноперов на ощупь отыскал под потолком тумблер, и подвал озарился тусклым светом. Вдоль бетонных стен шли две металлические трубы, к нижней был прикован грузный господин, возле которого стояло цинковое ведро и бутылка с водой. Узник имел непропорциональную, стремящуюся к квадратной форме голову, почти лысую, с рваными пятнами щетины, оттопыренные уши, короткий рот с губами-складочками, мелкие рыбьи глазки и щегольский клубный пиджак. От неожиданного света он захлопал глазами, с паническим страхом рассматривая гостей.

Мозгалевский, памятуя встречу со Збарским, достал пачку сигарет, зажигалку и швырнул их пленнику. Тот суетливо подобрал, выковырял сигарету, высек пламя и сделал блаженствующую затяжку.

– Я не знаю, кто вы такие. И ни в коем случае знать не хочу. Но понимаю, что все в любом случае упирается в деньги. Я продиктую номер, и вам доставят нужную сумму. Это ваш бизнес, и я его уважаю, – дрожаще затараторил Поребриков, не вынимая изо рта сигареты.

– Слышь, пидор ушастый, твоя жизнь зависит исключительно от того, насколько ты с нами будешь искренен, – надменно начал генерал.