– Сколько ж нас еще будут здесь морить? – маетно вздыхал Мирон, но не громко, а ровно так, чтобы спровоцировать на ответ своего начальника.

– Пока не отзовут, и ни минутой дольше, – бросил в конце концов Катон.

Декурион хотел что-то сказать, но передумал и не стал разевать рот.

– Господин префект!

Один из фракийцев поднял копье и указал им на холм.

Катон посмотрел в указанном направлении и увидел, что один из всадников отделился от группы и неторопливо начал съезжать по склону; его лошадь при спуске изящно взвивала хвостом. Кровавые Вороны тут же зашевелились, с готовностью сжимая копья и удила.

– Эй, потише там! – властно остерег Катон. – Без моего приказа никто ничего не делает! Всем стоять на месте и ждать моих указаний. Первому торопыге, что сдуру полезет, шкуру спущу!

Конный строй замер и в напряженной тишине ждал, когда со склона спустится всадник. По мере приближения его можно было как следует разглядеть: высокий и статный, на кауром жеребце, ухоженная шкура которого в закатном свете огнисто переливалась. На воине была длинная узорчатая рубаха и синие штаны с кожаными подвязками. Овальный щит был приторочен к седлу, а в мускулистой руке варвар держал длинное копье. Темные волосы лежали на широких плечах двумя толстыми косами; на лице его не было и тени страха. Он остановился в каких-то десяти шагах от Катона и, смерив его свирепым взглядом, вдруг резко повернул своего коня вправо и проскакал вдоль строя, точно так же ярясь на Кровавых Воронов. Затем он повернул обратно и поехал шагом, в конце концов снова остановившись перед Катоном, и ткнул в сторону префекта острием копья. Мирон машинально потянулся к мечу.

– Стой! – рыкнул Катон. – Не двигаться, пока я не скажу.

Декурион, помедлив, нехотя ослабил хватку и убрал ладонь с меча на луку седла.

Глядя на Катона, воин заговорил глубоким голосом с нотками гордыни и гнева. Говорил он на своем языке, а для большей весомости своих слов указывал копьем на римлян. Катон не сразу понял, что указывает он не столько на конный строй перед ним, сколько на лагерь.

– О чем он? – вполголоса поинтересовался Мирон.

– Наверное, требует ответа, что мы здесь делаем. Вопрос вполне оправданный. Может, мы и союзники, но вид у нас как у штурмовой колонны.

– Нам бы сейчас того переводчика, что у трибуна… Может, послать за ним?

– Не надо. Стоим твердо, а ты лучше помалкивай. Не досаждай.

Всадник продолжал свою тираду. Временами под лучами заходящего солнца глаза его вспыхивали, и тогда он казался самим воплощением разъяренности – еще секунда, и неудержимо рванется, нанижет ненавистного римлянина на копье. В эти секунды где-то сзади Катон заслышал дробный стук копыт и, рискнув обернуться, увидел, что от стен лагеря сюда стремглав мчится всадник. Довольно быстро он узнал в нем Веллоката и не без ехидства сообщил декуриону:

– Трибун тебя, похоже, услышал.

Воин прервал свою разгневанную речь и, выгнув шею, поглядел Катону через плечо. В следующую секунду Веллокат натянул поводья и остановил свою лошадь чуть сбоку от префекта. При его виде лицо воина скукожилось в мину горького презрения, и он плюнул в сторону вновь прибывшего.

Катон задумчиво почесал себе мочку уха.

– Твой друг?

– Кузен. Белмат. Младший брат Венуция.

– А, тогда кое-что становится понятным… В том числе и его удовольствие тебя видеть. – Катон кивнул в сторону огнеглазого воина. – Попробуй-ка выяснить, чего он хочет.

Веллокат прокашлялся и обратился к своему родственнику. Катон мог разбирать кое-какие фразы в языке южных племен, но более гортанное наречие северян было ему не под силу. Между тем они резко обменялись несколькими фразами, и переводчик повернулся к Катону с несколько растерянным видом:

– Кроме некоторых… гм… весьма цветистых ругательств в мой адрес, он требует ответить, отчего римляне посмели выйти за границы земель, на которые претендуют.

– Ясно. – Катон чуть склонил голову, в которую пришла неутешительная мысль. – Я так понимаю, твоя владычица еще не известила свой народ о том, что она запросила нашей помощи?

Веллокат, напряженно шмыгнув носом, поерзал в седле, после чего ответил:

– Не знаю, господин. Я всего лишь доставлял от нее послание.

– Не верю тебе. Попробуй еще раз.

Молодой придворный, потупив глаза, ответил:

– Она сказала, что лучше особо не распространяться о вашем приближении.

– Похоже, события существенно опередили ее намерение. – Катон кивнул на ожидающего варвара. – Весть о нашем продвижении достигнет Изуриума заметно быстрее, чем мы туда прибудем.

Веллокат пожал плечами. Но прежде чем Катон успел продолжить, его гневной скороговоркой перебил Белмат.

– Он требует ответа, – пояснил переводчик.

– Тогда лучше сказать ему правду.

Веллокат опасливо покосился на префекта:

– Сомневаюсь, что это разумно.

– А у нас есть выбор? Если мы не скажем правду, то все будет выглядеть так, будто мы вторгаемся в земли бригантов. Скажи ему, что мы здесь по просьбе его королевы. Она высказала просьбу о разговоре с представителем римского губернатора. – Катон заговорил тише: – Только не упоминай, за кем мы явились на самом деле. Эту нашу цель они поймут достаточно скоро, но лучше поднести им ее на блюде. Передай ему то, что я сказал вначале.

Последовал новый обмен фразами, на этот раз более продолжительный и разгоряченный, вслед за которым Белмат скрежетнул зубами и выставил руку с копьем, указывая на юг, туда, откуда пришла колонна.

– Позволь я угадаю, – сухо сказал переводчику Катон. – Он требует, чтобы мы повернули назад и возвратились в провинцию.

Веллокат понуро кивнул.

– Он говорит, что о просьбе Картимандуи ничего не знает. И вообще, что приказы принимает от своего брата. Если ваша колонна продолжит путь, бриганты сочтут это за объявление войны.

Катон напрягся. Такая смена положения была достаточно неприятной и уже выходила за пределы его полномочий. Нужно доложиться трибуну Отону: пусть взвесит все за и против, прежде чем действовать.

– Гм, – кашлянул он. – Скажи Белмату, что я передам его слова моему командиру, а еще, что мы не хотим его народу вреда. Напомни, что мы явились сюда по просьбе королевы Картимандуи, нашей союзницы. Советую ему для начала обсудить все с ней, прежде чем он предпримет какие-либо действия, от которых его народ может пострадать.

Веллокат заговорил, но соплеменник гневно осек его словами, ударившими как стрела из лука. Болезненно морщась, Веллокат повернулся к Катону:

– Кузен говорит: если ваша колонна сделает в сторону Изуриума хотя бы шаг, то он и воины его племени порубят вас, а головы возьмут себе как трофеи.