И только в буддизме – если говорить о мировых религиях – нет персонифицированного средоточия зла. Что неудивительно, поскольку в буддизме нет и бога. Впрочем, и у буддизма имеются направления, смыкающиеся с индуизмом и другими местными религиями, в которых появляется некто Мара – демон-искуситель, соблазнявший Будду видениями красивых женщин… Важно отметить, что только буддийское мировоззрение смогло сформировать философскую, мировоззренческую концепцию целостности мира, взаимосвязанности всего со всем. В пространстве христианской дихотомии этого не произошло. Лишь современная физика вывела интеллектуальную часть цивилизованного (христианского в основном) мира на этот уровень.

Думается, что дихотомия, раскол сознания, представления о мире, состоящем из устойчивых противоположностей: добро и зло, свет и тьма, Создатель и Им созданное,  – это проблема, ловушка, в которой оказалось человечество. Следуя этим представлениям, мы оказываемся на двухколейном пути, в котором «рельсы никак не сходятся». Человечеству, особенно представителям западной культуры и авраамической традиции, пришлось пройти многовековой путь и поубивать множество людей, чтобы начать осознавать мир как нечто неразрывное, неразделенно целостное. Те выводы, к которым приходят современная физика и некоторые направления современной философии и психологии, говорят о целостности мира и об ошибочности сведения сложного (интегрального) феномена к какому-либо одному своему аспекту. Пока, однако, эти идеи оказывают слабое влияние на массовое мировоззрение и на формирование политических, социально значимых парадигм. Мы все еще живем в мире, в котором едва ли не главным инструментом не только политики, но и жизненной стратегии является представление о противостоянии, необходим образ врага, соперника, конкурента. Дьявол конечно же всегда рядом с политиками, надежный, безотказный. Апробированный многовековой традицией. Без Бога политики еще как-то обошлись бы, а вот без Дьявола – вряд ли.

Можно считать, что ни  Бога, ни  Дьявола не существует. Но нельзя не осознавать исключительную роль этих образов в жизни людей во все времена и во всех культурах.

Духовность

(См. также Дух и Душа.) За последние лет 20–25 слово «духовность» стало практически синонимом слова «религиозность». Это печально… Это обедняет язык и настолько упрощает понимание важнейших смыслов, что они утрачивают сами себя. У понятия «духовность» имеется вполне содержательный и устоявшийся светский аспект. Из научной литературы он никуда и не уходил: философы, культурологи и психологи всегда под духовностью понимали не то, о чем говорят проповедники и их паства. Упрощенно линия различения духовности и религиозности может быть проведена между двумя аспектами, двумя источниками наших переживаний, ценностей, морали: внешним (это религиозность) и внутренним (духовный опыт человека). Эта линия не является непреодолимой или непроницаемой. Духовный опыт человека состоит из всей полноты его переживаний независимо от источника.

Говоря о духовности, мы имеем в виду тот уровень, ту степень развития человека, когда он в своих делах руководствуется не простыми инстинктами (голод, жажда, размножение, страх и пр.), а некими идеями, принципами и ценностями, порожденными культурой в широком смысле. Духовность – это то, что выделяет человека из всего животного мира как существо, способное руководствоваться не одним лишь удовлетворением простых жизненных потребностей, но и сформированными им самим ценностями, целями и нормами.

Духовность – это один из инструментов, способов существования человека. Глубже всех и дольше всех проблему духовности с научной точки зрения исследуют психологи, изучающие мотивации человека, способы формирования смыслов, целей, ценностей. Духовные мотивации человека – в светском, нерелигиозном смысле – это потребность познания, созидания и творчества, а также стремление жить не ради одного себя, своего биологического существования. Духовность обобщает разные стороны деятельности человека: познание окружающего мира, формирование представлений о взаимодействии с ним, формирование ценностных характеристик и их иерархий, общение людей друг с другом во всех доступных формах. Духовность может быть символически описана и в таких категориях, как знание, нравственность и искусство, а носителями духовности могут выступать ученый, праведник и художник.

Когда мы с тревогой говорим о том, что наша страна скатилась в пучину бездуховности, мы выражаем озабоченность излишним возвышением роли материальных потребностей, деформацией этических норм, разгулом алчности и эгоизма, сведением образа желанного будущего к материальному достатку.

Важно понимать, что никакой замены светской трактовки понятия «духовность» у  общества нет. Поэтому настойчивое стремление некоторых использовать слово «духовность» только в религиозном смысле вредно. Нам просто нечем заменить это сложное, комплексное понятие «духовность», а потому следует почаще говорить о светской духовности. Не говоря об этом, мы лишаем себя ясного понимания природы человека и общества, причин их деградации, размывания нравственных идеалов и высоких целей.

Е  

Евреи

Для меня слово «евреи»  – одно из очень и очень важных слов, потому что им обозначается один из самых загадочных и самых влиятельных народов в мире. Влияющих не только на мир вообще, но и на меня лично самым непосредственным образом. Сложись моя жизнь иначе, возможно, я бы так не считал, но уж как сложилась, так сложилась…

Мне кажется, что это слово я узнал довольно поздно, лет в восемь-девять, когда судьба перебросила меня из города Ярославля, где это слово мальчику до восьми лет можно было и не знать, в город Кишинев, где не знать это слово совершенно невозможно, потому что большинство – без всяких преувеличений, просто арифметическое большинство – окружающих тебя людей,  – евреи, желающие так себя называть, таковыми быть и чувствовать себя в этом качестве естественно. Так я и жил, окруженный евреями и еврейками, рос вместе с ними, учился, познавал мир, обретал систему ценностей, вырабатывал навыки общения и взаимодействия друг с другом. Нет, я не говорю, что никого, кроме евреев, я вокруг себя не видел, были люди разных национальностей, и каждый вносил свою ноту в общую музыку жизни. Но здесь я говорю о евреях.

У нетерпеливого читателя уже наверняка возникли вопросы, по крайней мере, один: как автор относится к еврея? Сразу же на него и отвечу с еврейской юмористической находчивостью – никак: автор относится к русским. А если без шуток, то автор относится к евреям со страстной заинтересованностью, потому что всю жизнь их познает, многое о них знает, еще больше – ощущает, испытывая сложную гамму чувств. Среди этих чувств есть все: от любви до неприязни, от полного слияния до ясного размежевания. И ни я ничего окончательного не могу обрести и какое-то определенное отношение зафиксировать и сформулировать, ни евреи не могут обрести какую-то одну форму и какое-то однозначное содержание. Мы – я и евреи – меняемся непрерывно… Как и все