Первой не устояла радиоантенна. Потом ветер сорвал антенну радара, и мы окончательно ослепли.

Я увел Лизу в каюту, и мы молились там, взявшись за руки. Боже, каких только клятв, каких зароков мы не давали... Мы были молоды, нам хотелось жить. И тогда Лиза сказала мне: «Не бросай меня». Ей вдвойне было страшно от мысли, что ураган порвет судно пополам и разделит нас. «Мы будем вместе до конца», — ответил я. Лиза улыбнулась мне — впервые за несколько часов этой дьявольской карусели.

И снова молитвы. Я молился своему богу, она своему. И тогда я подумал: может, боги объединятся и не дадут нам погибнуть.

Когда шторм иссяк и на небе показалось солнце, мы поняли: это знак свыше. Мы остались живы, и впереди у нас счастливое будущее. Мы упивались обрушившейся на нас тишиной.

Лиза сказала: «Я капитан! Я поведу судно». Сказала на моем родном, коптском наречии, этой смеси древнеегипетского и греческого языков, которому я немного научил Лизу. Я прошел в нос палубы и смотрел на нее снизу вверх. Выше Лизы было только небо — флаг и сокол были сорваны ветром. Капитанский мостик показался мне небесной лестницей.

Мы шли к индийскому берегу. Неясные очертания корабля прямо по курсу я поначалу принял за один из островов Лаккадии. Но это был американский эсминец. Он же был и «Летучим голландцем». Потому что на его борту не было ни единой живой души. Машина после шторма барахлила. Она в очередной раз зачихала, когда в очертаниях корабля я распознал эскадренный миноносец. Ветер гнал «Екатерину» прямо на него. До эсминца осталось не больше двух кабельтовых, когда в небе показалась тройка американских вертолетов: два атакующих «Аппачи» и «Си-Кинг». Они зависли над нами, в открытом люке «Си-Кинга» показался пулеметчик. Пилот вышел с нами на контакт по громкой связи. «Кто вы такие и что вы делаете здесь, черт возьми?!» — крикнул он в микрофон. Я знаками показал, что не могу ответить ему, чтобы он подождал. Я поднялся на мостик и взял микрофон. Слава богу, громкоговоритель был исправен. «Сэр, это египетское судно. Мы попали в шторм, и нас изрядно потрепало. Один двигатель вообще вышел из строя, а второй нахлебался воды». — «Уходите отсюда немедленно! — крикнул пилот. — Вы приблизились к военному кораблю Соединенных Штатов Америки!» — «Механики делают все возможное, чтобы убраться отсюда», — в тон летчику ответил я. Какое-то время он молчал. Видимо, получал указания от своего командования. Через минуту он снова подал голос. Его ответ был странным: «Ну и черт с вами!» Вертолеты развернулись и взяли обратный курс.

До эсминца было рукой подать. Мы видели его ржавые бока. Место ему было в середине кладбища погибших кораблей.

В это время в ракетном центре на Чагосе прозвучала команда к залповому пуску девяти ракет. Противокорабельные крылатые ракеты «Экзосет», «Гарпун» и «Вандал» понеслись к цели. Целью был списанный эсминец, на блокшив которого была установлена новейшая система «Голкипер».

Все элементы системы управления огнем — система РЛС, РЛС сопровождения, стабилизированная платформа — ожили. Пушка на эсминце заворочалась и направила все семь стволов в сторону нападения.

Самой страшной из всех ракет была сверхзвуковая ракета «Вандал». Она неслась к мишени со скоростью три маха, трижды превышающей звуковой порог. Самое страшное, что «Голкипер» был запрограммирован обстрелять все три ракеты этого класса в лоб.

Но мы об этом ничего не знали. Мы были напуганы и зачарованы, глядя на оживший эсминец. Было странно и страшно смотреть на труп, рука которого вдруг дернулась и сжалась в кулак.

И все же мы увидели ракеты. Вырвали их взглядом на короткое мгновение. Этот миг совпал с залпом пушек. Они со страшным грохотом отработали по «крылаткам» и поразили все три ракеты. Мы находились в центре ада. Это в нас летели ракеты, нас защищал мертвый американский корабль, закрыв нас своей крепкой грудью. Он отбил вторую атаку — от «Экзосетов» ничего не осталось. И почти справился со своей работой и в третий раз. Мне показалось, эсминец чуть развернулся в нашу сторону, горделиво вскинув дымящиеся стволы пушек. Калиберные снаряды с вольфрамовым сердечником поразили два «Гарпуна», но споткнулись на третьем. Сказалась склонность к рикошету на малых углах подхода. И обломки последней ракеты неслись в сторону эсминца по инерции. Это была сумасшедшая инерция. Огненная шрапнель ударила в эсминец и от его бортов отразилась на «Екатерину». Несколько осколков прошили борт и сразили двух матросов. Лизе оторвало руку.

Через двадцать минут над нами снова закружили вертолеты. Я вынес Лизу на палубу, кричал и махал руками: «Помогите!» Они могли взять на борт раненую Лизу, но не сделали этого. Они оставили ее умирать. Через два часа ее не стало. Она умерла у меня на руках. Американцы словно дожидались этого момента. Они предложили помощь. Я принял ее. Через три дня мы были на Кипре. Нас встречал отец Лизы. Впервые в жизни его рука коснулась меня. Он ударил меня по лицу.

Из Пафоса я отправился на родину. Израненная «Екатерина» отшвартовалась в Хургаде спустя две недели. А спустя год в журнале «Defence» появилась статья — статья о нас. Она называлась «Голкипер». Я помню ее наизусть. Начинается она так: "В апреле 1990 года силами ВМС США была установлена система «Голкипер», имеющая в своем составе 30-миллиметровую семи-ствольную пушку GAU-8, на блокшив списанного эсминца. В августе начались испытания этой системы на поражение противокорабельных ракет. «Голкипер» продемонстрировал стопроцентный результат: во время залпового пуска три ракеты «Экзосет», три ракеты «Гарпун» и столько же движущихся со скоростью ЗМ мишеней «Вандал» были уничтожены системой «Голкипер».

Ниже были опубликованы комментарии независимых экспертов: «Нет основания безоговорочно доверять этим данным. Видимо, результаты заявлены лучшие. К тому же руководство ВМС США признало, что обломки одной из пораженных ракет „Гарпун“, продолжая двигаться по инерции, попали в судно-мишень»[9].

Только мишеней было две. Американцы могли отложить залп, но не сделали этого. Я буквально слышал голос американского генерала: "Так даже лучше, сможем проследить «бризантный эффект». Им было все равно, чей корабль оказался в зоне обстрела. Может быть, он отошел от порта Нагасаки.

Подрагивающими руками Камиль взял новую сигарету.

— С тех пор чертовы статьи не дают мне покоя. На днях я узнал, что движет мною, как называется месть в моей груди: ситуация особого характера... Молчи, ничего не говори. Ты первый человек, который узнал всю правду — клянусь Иисусом Христом. — И на глазах пораженного парня Камиль осенил себя крестным знамением. — Я мог жениться на Лизе, лишь взяв ее веру. Я взял последнее, что мне осталось. Я очень любил ее. И теперь, когда меня спрашивают, откуда ты родом, Камиль, — я отвечаю: «Я родом из прошлого».

Предок первых египетских христиан, сменивший веру и имя, резко развернулся и вышел, оставляя ошеломленного Джеба наедине со своими мыслями. Снова наедине со своей ложью и правдой. Но то ли его ложь — эта самая гнусная вещь на свете — точила его, то ли правда Хакима.