некуда… Мне и сейчас то денег на еду порой не хватает… А обузой тебе быть хотелось меньше всего...

Я не выдержал и почувствовал, как эмоции, застывшие однажды внутри, вдруг нашли выход. По щеке скатилась скупая слеза.

Поднялся с маленькой табуретки и выключил свистящий на плите чайник.

- Собирайся, мам. Поедем отсюда. – тихо сказал и посмотрел ей прямо в глаза.

Женщина не стала ни расспрашивать, ни сопротивляться. Бесшумно встала со стула и пошла в прихожую. Накинула на хрупкие плечи легкую стеганую куртку. Слишком холодную для такой промозглой погоды, но другой на вешалках не было.

Я помог ей одеться, чтобы хоть на время занять трясущиеся от жгучих эмоций руки. Снял с себя черное большое пальто и накинул на женщину поверх куртки.

Уже в машине она робко на меня посмотрела и тихо произнесла:

- У тебя есть дети, Дамир? – в ее голосе сквозила улыбка и я улыбнулся в ответ.

- Сын. Твой внук. Его зовут Тим и я скоро вас познакомлю. Еще есть жена. Она замечательный человек. Ты полюбишь ее.

В глубине глаз, цвета застывшей стали, мелькнул лучик радостного тепла.

- Захотят ли они знать… Такую…, как я. – неуверенно промямлила, не пытаясь спрятать неловкость. Я видел, как чувство стыда за неудавшуюся судьбу сжирает ее изнутри. Сейчас эта женщина свято верит, что может быть не достойна даже простого человеческого общения с кем-либо.

Но я всё изменю.

Провел ладонью по своему лицу, не в силах отгородиться от наступающего бессилия. Если бы ни я, ни отец, ни все эти чертовы трагедии прошлого – в жизни матери сейчас все было бы по-другому!

Я с остервенением схватил ее худую ладонь и сильно сжал.

- Ты моя мать. – голос не выдержал и сломался, становясь уязвимым и хриплым. А женщина в ответ лишь обласкала меня улыбкой.

В ту ночь мы не спали с ней до утра. Сидели на кухне моего дома, в окружении богатства и роскоши. Женщина нервно оглядывала фасады из итальянского дерева и чувствовала себя неуютно. А я просто смотрел на нее и не мог поверить, как сильно мы с ней похожи. Та же мимика, жесты, глаза, губы, нос.

Мы несколько часов разговаривали, внимательно слушая непростые истории судеб. Я видел, насколько тяжело ей рассказывать о своей боли, но она была искренней. Чувствовал. Поэтому так же открыто рассказал ей обо всем, что произошло за последние годы.

Лицо женщины болезненно перекосилось от мерзкой правды о людях, воспитавших меня. Мне было в пору ее жалеть, но все происходило ровно наоборот. Я видел, как она пытается согреть и утешить меня хотя бы любящим взглядом.

- Я никогда не прощу того, что они с тобой сделали. – хрипло признался, отводя взгляд. – И ты не должна прощать. – со злостью продолжил. – Так люди не поступают.

Мать скромно схватилась за чашку с горячим чаем, будто прячась за ней.

- Разве теперь можно исправить прошлое? – по-доброму сказала она. – Судьбы не перепишешь, сын. В наших руках только будущее. – она пожала сухими плечами и смочила губы глоточком чая.

- Я поступлю так, как скажешь.

Женщина вновь потупила взгляд.

- Они возомнили себя богами, руша чужие судьбы. – отставила чашку в сторону, потянулась ко мне и накрыла своей ладонью мою. – А ты будь лучше. Не падай так же низко. Не верши чужую судьбу. На то она и чужая. Не отвечай злостью на злость. Ответь добром, ладно? Что вложишь в этот мир, то к тебе и вернется. Запомни это, сынок.

Я посмотрел в ее светящиеся добротой глаза. И просто согласно кивнул.

Через несколько дней мы с ней уже летели прямым рейсом в Швейцарию. В маленький уютный домик, посреди гор. Сердце трепетно замирало в груди, предчувствуя скорую встречу с Эл и Тимуром.

Мать волновалась тоже. Я видел, как нервно она заламывала бледные пальцы рук и неуверенно скользила по мне своим взглядом. Словно спрашивала: «Ты точно уверен, что мне можно познакомиться с ними?»

Но я лишь ободряюще улыбался в ответ. Эл знает, что я прилечу не один. Она сама попросила меня познакомить их с матерью.

«Ты шутишь?» - вспоминаю я голос любимой. – «У Тимура никогда не было настоящей бабушки! Разве сейчас я могу отказать себе и ему в этом?». Я тогда улыбался, слушая ее добрые слова. И точно знал, что делает Эл это не для Тимура. И даже не для себя.

Только лишь для меня.

Моя хрупкая девочка с огромным и добрым сердцем.

Эпилог

Год спустя

Глаза в глаза. Рука об руку? Кажется, есть такое выражение. И сейчас оно значит именно то, что имеют в виду люди, употребляя его.

Солнце бьет по зрачкам – приходится щуриться. Его ласковое тепло оседает на щеках. Мои пальцы сжаты маленькой ручкой сына.

Вокруг нас ярко-зеленый луг с ароматной травой. А на небе неспешно плывут пушистые облака. Я тыкаю в одно из них пальцем и смеясь, говорю:

- Смотри, Тим. Это похоже на зайца. Вот там у него длинные заячьи уши, а сзади хвостик.

Тим внимательно наблюдает за облаком, серьезно нахмурив брови. Но оно уже рассыпается, превращаясь во что-то иное.

Я смеюсь, потому что сын до боли похож на отца с таким выражением на лице.

Дамир тоже смеется и обнимает нас с Тимом. Где-то вдалеке тихо щебечут птицы, стрекочут сверчки. Все эти звуки оседают теплым эхом в душе.

- Ребята! Обед стынет! – доносится голос из дома, и мы тут же подскакиваем с поляны. Бежим наперегонки со всех ног, прямо как в детстве. Тим не поспевает за нами, и мы с мужем тормозим, делая вид, что смертельно устали.

Сын обгоняет и с видом победителя проносится в дом. Следом за ним, весело накручивая хвостом, несется золотистый ретривер – новый член нашей семьи по кличке Лучик. Сейчас он еще щенок, но совсем скоро вымахает в огромного пса. Хотя я уверена, что этот, всегда беспричинно радостный пес, даже будучи взрослой собакой, не утратит своей непосредственности.

- Бабушкааа! – звонко и заливисто кричит сын. Женщина в уютном домашнем фартуке тут же оборачивается, оставив кастрюльку и подхватывает мальчишку на руки.

- Как погуляли? – весело спрашивает она, помогая Тимуру вымыть ладошки.

- Мы видели зайчика! – с гордостью сообщает сын.

- На небе. – шепотом добавляю