Аня кричала от ужаса, а жена, прижав ее к себе, пыталась связаться по коммуникатору с Пожарским. Безуспешно. Дозвониться до его резиденции ночью по известным Лизе номерам не получалось. А даже и удалось бы, чем бы нам там помогли? В лучшем случае перенаправили бы наш вызов в службу спасения. В худшем – сочли бы его глупым розыгрышем и вообще не стали бы с нами разговаривать.

Наученный горьким опытом водитель «Тигра» больше не желал обходить нас справа или слева и подставляться под мои пули. Попробовав поймать маячивший сзади внедорожник на прицел, я в итоге оставил это занятие. Оно лишь отвлекало меня от ведения автомобиля, что при такой скорости и безостановочном маневрировании было вдвойне опасно. Чертыхнувшись, я уже хотел отложить револьвер, но тут мне на помощь неожиданно пришла Лиза. Глядя на мои суетливые действия, она догадалась, что я намеревался предпринять.

– Дай сюда свою пушку! – решительно потребовала она, отвлекшись от попыток успокоить дочь. – Отсюда тоже можно стрелять!

– А ты уверена, что удержишь эту штуку? – усомнился я, хотя мне в голову уже приходила мысль о том, чтобы попросить жену расстрелять в преследователей оставшиеся в револьверном барабане патроны.

– Не бойся, удержу, – заверила меня Лиза. – Тоже мне наука: целиться и жать пальцем на курок!

– Ладно, попробуй, – не стал противиться я и передал ей «кольт», подумав при этом, насколько неуместен мой скептицизм. Это на мои почти иссякшие силы не было никакой надежды, и это мне не стоило бы доверять сейчас ни оружие, ни автомобиль. К сожалению, из нас двоих лишь я умел управлять машиной, и жена при всем желании не смогла бы заменить меня в водительском кресле.

Высадив револьверной рукояткой растрескавшееся заднее стекло, Лиза наказала кричащей Ане вновь закрыть уши, после чего развернулась, уперлась локтями в спинку сиденья и, взяв «кольт» обеими руками, навела его на приближающийся для очередного тарана джип.

Несмотря на внушительный вес и габариты револьвера, нажатие на его спусковой крючок не требовало слишком большого усилия и не стало для Лизы невыполнимой задачей. Как, впрочем, и сама стрельба, хотя тут жене уже пришлось поднапрячься. Пять произведенных ею подряд выстрелов громыхнули в салоне так, что у меня окончательно заложило уши и закружилась голова. Мне даже почудилось, что с каждой выпущенной нами пулей «Лада» делает рывок и набирает дополнительное ускорение, будто сзади у нее включается на секунду маленькая турбина. Прямо удивительно, как от такого грохота у «Каприфоли» не повылетали оставшиеся стекла.

Чудо не произошло, и Лизе не удалось преподать мне урок снайперского мастерства. Когда отгремел последний выстрел, я бросил мимолетный взгляд назад и с досадой отметил, что «Тигр» по-прежнему уверенно движется следом за нами, а за его простреленным тремя пулями лобовым стеклом виднеются два силуэта. Еще одну пулю жена всадила внедорожнику в капот, а оставшаяся, судя по всему, ушла мимо. Все, чего добилась Лиза, это лишь потрепала преследователям нервы. Что, естественно, никак не могло считаться нанесенным врагу уроном. Тем паче в сравнении с тем, каков он мог быть, имейся у моей жены хотя бы небольшой стрелковый опыт.

Истратив последний патрон, Лиза уронила револьвер на сиденье и, болезненно скривив лицо, схватилась за правое запястье – судя по всему, мощная отдача от выстрелов растянула ей кистевое сухожилие. Однако больше всего я переживал, разумеется, за Аню. Разбуженная в суматохе среди ночи, она угодила по моей вине в настоящий ад. И если нам не повезет из него выбраться, получится, что я сам погубил собственную дочь. От близости такой перспективы у меня разрывалось сердце, волосы вставали дыбом и все сильнее свербела в голове мысль о том, что спасти свою семью я могу одним-единственным способом.

Лишь прекратив погоню и добровольно сдавшись, я мог бы надеяться выпросить у преследователей пощаду для жены и дочери. Только так, и больше никак. В противном случае все обернется гораздо трагичнее и непоправимее, и мое бегство будет лишено всякого смысла.

Определив, из какого оружия мы в них стреляем, враги наверняка смекнули, что сейчас оно разряжено. И потому решили воспользоваться моментом, чтобы нанести ответный удар. Вместо очередного тарана «Тигр» лег на ровный курс и чуть приотстал – это водитель создавал напарнику условия для меткого выстрела. Мы как раз вырулили на берег пруда и помчались по длинной прямой аллее, ведущей к воротам особняка Мерлина. Но до них нужно было проехать еще около километра, чего высунувшийся из джипа стрелок явно не намеревался нам позволить.

Ну а я, в свою очередь, не мог позволить ему изрешетить пулями Лизу и Аню. Моя песенка спета, это очевидно. Так зачем, спрашивается, тащить за собой в могилу жену и дочь, которых я так неосмотрительно подставил под удар? Много грехов я натворил нынешней ночью, но этот на мою совесть не ляжет…

Я ударил по тормозам, съехал на обочину и, распахнув дверцу, вывалился из машины еще до того, как та окончательно остановилась. «Тигр» пронесся мимо, но спустя пару секунд тоже завизжал покрышками, засверкал стоп-сигналами и замер посреди аллеи черным призраком моей неминуемой смерти.

Встав с земли, я первым делом отошел подальше от машины, а затем, подняв руки над головой, двинулся шаткой походкой к торчащему впереди внедорожнику. Мне вослед летели отчаянные крики Лизы и Ани, но жена, к счастью, сохранила благоразумие и, думая прежде всего о дочери, не бросилась за мной вдогонку.

– Не стреляйте! – прокричал я. Оставленные включенными фары «Лады» светили мне в спину и позволяли врагам рассмотреть, что я один и безоружен. – Не стреляйте, я сдаюсь!..

Вынужденный ухватиться за крышу джипа, чтобы не упасть при торможении, стрелок опять вскинул автомат и что-то проорал мне в ответ. Что именно, я не расслышал, поскольку уши мои были заложены, но, вполне вероятно, это был приказ остановиться. Не опуская рук, я замер на месте, успев проковылять половину разделяющего «Каприфоль» и «Тигр» расстояния.

– Сдаюсь! – повторил я. – Только ради бога не стреляйте!

То ли от переутомления, то ли от нервного перенапряжения, но внезапно меня посетило удивительное, почти библейское наваждение. Над головой высунувшегося из джипа стрелка – а точнее, его темного силуэта – начал разгораться самый настоящий золотистый нимб. Да такой яркий, что мне пришлось поневоле зажмурить здоровый глаз, а другой заслонить ладонью, поскольку свет нимба вызывал под алмазом сильное жжение.

А сияние между тем на миг окрасилось из золотистого в ярко-красное и пропало, продлившись в общей сложности не более пяти секунд. Однако пропало не только оно. Вместе с ним разом погасли фары обоих автомобилей, освещение в салоне внедорожника и направленный мне в грудь лазерный целеуказатель вражеского автомата.

Стрелок суматошно оглянулся, что выглядело немного забавно, ибо в стремлении увидеть свой нимб он напоминал собаку, попытавшуюся укусить собственный хвост. Не узрев за спиной никакого сверкания, преследователь снова повернулся ко мне, «шторм» в его руках вздрогнул, затем еще раз… Сердце у меня екнуло, колени задрожали, но ничего не произошло. Без сомнения, ублюдок нажимал сейчас на спусковой сенсор, вот только аккумулятор «ИПП», похоже, постигла та же участь, что и электронику автомобилей. Распространялось ли это явление на встроенные во вражеские тела импланты, неизвестно. Но я был бы совершенно не против, откажи сейчас у врагов какие-нибудь жизненно важные искусственные органы.