На последнем показанном мне Железной Леди изображении Дюймовый был еще жив и следовал под конвоем в сторону резиденции приора Глеба вместе с ним и его людьми. Гости же, взяв небольшое подкрепление, двинули по следу, оставленному гнавшимся за мной бронезавром. Который был подбит Маргой три часа назад, когда только что прибывшие в Сосновый Бор Ипат со товарищи и их дракон пробирались из «тамбура» к здешней штаб-квартире Ордена. В тот момент я находился от них не более чем в двухстах шагах и, не скрывай меня бурелом, точно попался бы на глаза барражирующему в небе биомеху.

Брату Георгию опять крупно не подфартило. Крутой нрав приора Глеба был в Пятизонье притчей во языцех, и он мог без лишних церемоний расстрелять ренегата прямо у стен Неопалимой Купины. Но теперь, когда Жорика препроводили в орденскую резиденцию, я почти не сомневался, что обманутый мной приор удумал сполна отыграться на Дюймовом за свое унижение.

Это значит, что вместо банального расстрела Жорика ожидала особенная экзекуция. И я был почти на сто процентов уверен, что знаю, какая именно. О да, знаю! И уж лучше бы Дюймовый принял смерть от руки Дьякона, ибо тот убивал пусть мучительно, зато наверняка. А злостные отступники Ордена, согласно его традиции, отправлялись исполнять особую миссию туда, откуда им возврата уже не было. Что в равной степени обещало им и верную гибель, и вечные муки, подобные тем, какие мы испытываем при телепортации.

Поэтому, если назавтра у приора Глеба не было запланировано иных, более важных и неотложных дел, ему предстояло торжественно провожать брата Георгия на поиски Священного Узла. И путь, которым было суждено пройти Жорику, начинался отнюдь не в Андерсенграде – у здешнего «тамбура», – а намного западнее. Прямо в мутных водах Финского залива…

Именно там, а не в Неопалимой Купине было суждено навеки кануть тайне, которую компаньон мне так и не раскрыл. Разве только он выдаст ее приору Глебу, попытавшись выменять у него на Грааль собственное помилование. Последнее я был, к сожалению, не в силах предотвратить, а вот спасти Жорика от смертельного купания мог попробовать. Все зависело лишь от того, как на это посмотрит мой винтокрылый помощник.

– Помнишь, Марга, тот день, когда мы впервые очутились в Зоне? – спросил я, закончив просмотр драматичного слайд-шоу. – И тех людей, которых мы попытались тогда спасти, но ничего у нас не получилось?

– Так точно, – отозвалась Железная Леди и не преминула уточнить: – Но если вы требуете предоставить вам подробный отчет о той операции, должна вас разочаровать: большая часть моих данных за тот временной период уничтожена и не подлежит восстановлению.

– Теперь это не имеет значения, – отмахнулся я. – Дело в другом. Скажи, ты сожалеешь о том, что нам не удалось помочь группе капитана Баграмова?

– В тот день мы столкнулись с незнакомым и многократно превосходящим нас по силе противником, – сказала Марга, – и потому потерпели закономерное поражение. И хотя, анализируя его, я не нахожу в нем нашей вины, оно вынуждает меня признать несовершенство моих технических систем и вооружения. И, как следствие этого, мою полную непригодность для осуществления подобных боевых операций в будущем. Мне неизвестно, что такое настоящее сожаление или огорчение, но факт, что я оказалась неспособной оказать помощь группе «Альфа-12», накладывает отпечаток на весь модельный ряд вертолетов «Ка-85» «Пустельга». Что чревато для нас множеством негативных последствий, какие я также не в состоянии предотвратить. Это обстоятельство почти укладывается в смысловые рамки толкования слова «сожаление». А значит, я могу ответить на ваш вопрос положительно: да, мне жаль, что мы не сумели спасти капитана Баграмова и его людей.

– Завтра или в крайнем случае послезавтра у тебя и у меня будет шанс доказать, что нас еще рано списывать со счетов, – заметил я. – Человек, которого я собираюсь избавить от возмездия тех негодяев, которые держали тебя под несанкционированным контролем, владеет крайне ценной для меня информацией. Да хоть и не владей он ею, все равно было бы несправедливо, имея возможность спасти ни в чем не виноватого человека, не воспользоваться этим. Ведь на самом деле не он предал своих братьев, а они обошлись с ним самым гнусным и недостойным образом. У нас с тобой не хватило сил прикрыть группу спецназа, так давай попробуем защитить хотя бы одного безмозглого остолопа, тем более я тоже причастен к той неприятности, в какую он угодил… Но сначала, будь другом, загрузи, пожалуйста, еще раз файл «Семья». А то, не ровен час, опять с тобой рассоримся, и кто еще подарит мне потом в этом гадюшнике столь дивный вечер ностальгических воспоминаний?..

Пятью годами ранее

Будь я матерым шпионом, возможно, мне удалось бы засечь «хвост» сразу, как только я покинул госпиталь на машине покойного Чертухова. Тем более что следовавший за мной огромный черный внедорожник «Тигр-1000» особо и не таился. Но я был настолько вымотан и издерган, что совершенно не догадался оглянуться и проверить, все ли в порядке. А подозрительный джип, похоже, «пас» меня от самых госпитальных ворот. По выезде из них я вроде бы заметил краем глаза припаркованный у тротуара точно такой же автомобиль. Заметил и не придал этому значения, за что в скором времени едва не поплатился жизнью как своей, так и моих близких…

Точнее сказать, изначально внедорожник следил не за мной, а за капитанской «Ладой-Каприфолью», поскольку вряд ли мои преследователи ожидали, что я сбегу из госпиталя живой и на своих ногах. Зато они вполне могли караулить кого-либо из уничтоженной мною шайки вымогателей. Это означало, что ехавшие в «Тигре» ублюдки были в курсе того, что нынешней ночью с территории госпиталя будет вывезен крайне ценный груз и кто именно должен его вывезти. Очень даже вероятно, что сразу после этого Кукуеву, Чертухову и Коркину предстояло передать алмазы людям в черном джипе, с которыми у них заранее была такая договоренность.

Какая награда ожидала затем моих несостоявшихся убийц – денежный куш или экстренная отправка вслед за мной в чистилище, – также осталось загадкой. Не исключено, что они на самом деле могли выжить и разбогатеть. Я сужу об этом по тому обстоятельству, что преследователи довольно долго не решались наброситься на меня. Иначе говоря, вели себя так, будто думали, что, прежде чем затребовать расчет, Чертухов решил увести их подальше от госпиталя, где вот-вот могла разразиться тревога. Уверен, терпение покупателей иссякло бы гораздо раньше, планируй они отнять товар силой.

А пока они пребывали в заблуждении, я безнаказанно забрал семью, живущую неподалеку от Измайловского парка, и доехал с нею до Реутова. И лишь после того, как миновав его, мы рванули окольными путями к Балашихе (я не рискнул делать это напрямик, по запруженному войсками шоссе Энтузиастов), движущийся за нами по пятам «Тигр» решил, образно говоря, оскалить зубы…

Как ни старался я не напугать своим ночным вторжением Лизу и Аню, они все равно изрядно переволновались. Не стану тратить время, описывая, ценой каких нечеловеческих усилий я сохранял спокойствие, рассказывая жене об инциденте в госпитале и двух убитых мною преступниках. Скажу лишь, что вспоминать о случившемся было столь же мерзко и жутко, как творить эти непотребства в реальности.