– Помочь ему? – прошипела она так злобно, словно я выразила намерение поджечь дом. – Ты не должна ему помогать. Он должен помогать тебе. Именно в этом состоит обязанность слуг, милое мое дитя. Сейчас Эдгар отнесет пакеты, а Венди развесит в шкафу то, что нужно развесить, и разложит на туалетном столике то, что нужно разложить. А ты тем временем найди свою сестру. Займитесь чем-нибудь вместе. Думаю, девочкам вашего возраста есть чем заняться в свободные от школы часы.

Да, пожалуй, привыкнуть к тому, что самые простые вещи за меня теперь должны делать слуги, будет непросто. Чего доброго, я совсем обленюсь. Но никто здесь, похоже, не переживал по поводу собственной лени. Напротив, праздность считалась необходимым и непременным условием существования.

Я вспомнила, что Жизель собиралась проводить время у бассейна, в обществе Бо Эндрюса. Там я и нашла их обоих: они сидели в шезлонгах и потягивали лимонад из высоких стаканов. Увидев меня, Бо просиял радостной улыбкой. На нем были шорты и сине-белая спортивная рубашка, а на Жизели – темно-синий раздельный купальник и огромные солнцезащитные очки, закрывавшие пол-лица.

– Привет, – помахал рукой Бо.

Жизель бросила на меня взгляд поверх очков, словно то были очки для чтения:

– Ну что, мама полностью опустошила все городские магазины?

– Нет, кое-что там осталось. Опустошить столько магазинов трудновато даже ей. Никогда в жизни не видела таких огромных универмагов и такого множества одежды и обуви.

Бо расхохотался.

– Мама наверняка заходила в «Мулен Руж» и магазин Дианы и Рудольфа Вит? – продолжала расспрашивать Жизель.

– Честно скажу, магазинов было так много, что я даже не пыталась запомнить их названия, – призналась я.

Бо снова рассмеялся и указал на шезлонг, стоявший рядом с ним:

– Садись. Наверное, после такого грандиозного похода ты страшно устала.

– Спасибо.

Я опустилась в шезлонг и ощутила сладковатый запах кокосового крема, которым Бо и Жизель смазали лица.

– Жизель рассказала твою историю, – сообщил Бо. – С ума можно сойти. Как же ты жила среди этих кошмарных каджунов? Они что, превратили тебя в рабыню?

– Нет, что ты! – возмутилась я, но тут же прикусила язык. – Хотя, конечно, работать мне приходилось.

– Работать! – простонала Жизель. – Какой ужас!

– Я мастерила всякие поделки и сувениры, и мы продавали их туристам, приезжавшим в бухту. Ну и конечно, помогала готовить и убирать в доме.

– Ты умеешь готовить? – Жизель снова взглянула на меня поверх очков.

– Жизель не способна даже вскипятить воду для чая, – поддразнил ее Бо. – Она у нее почему-то подгорает.

– Представь себе, я ничуть не переживаю по этому поводу! – Жизель сняла очки и обожгла Бо негодующим взглядом. – Я не намерена готовить… для кого-либо.

Бо в ответ довольно улыбнулся и снова обратился ко мне:

– Насколько я понял, ты не только готовишь, но и рисуешь. Причем так хорошо, что твои картины продаются в галерее Французского квартала.

– Я ушам своим не поверила, когда владелец галереи предложил выставить мои работы, – призналась я.

Серо-голубые глаза Бо смотрели на меня с неподдельным интересом.

– Но пока что покупателей на твои картины не нашлось? – ехидно вставила Жизель. – Я имею в виду, кроме моего отца?

– Нет, одну картину кто-то купил. На деньги за нее я сюда и приехала.

Жизель была откровенно раздосадована. Под насмешливым взглядом Бо она вновь нацепила на нос очки и откинулась на спинку шезлонга.

– А где картина, которую купил твой отец? – спросил Бо. – Хотелось бы на нее взглянуть.

– В его кабинете.

– Стоит на полу, – снова вставила Жизель. – И возможно, простоит так несколько месяцев.

– И все равно мне хотелось бы посмотреть, – настаивал Бо.

– Так иди и посмотри, – буркнула Жизель. – Там изображена какая-то птица. Ничего особенного.

– Это болотная цапля, – уточнила я.

– Я несколько раз ездил в бухту на рыбалку. Там очень красиво.

– Что может быть красивого на болотах? – фыркнула Жизель.

– Природа там просто восхитительная, – не унимался Бо. – Особенно весной и осенью.

– А какая прелесть все эти аллигаторы, змеи и москиты! – подхватила Жизель. – О жидкой грязи и тине я уж и не говорю. Загляденье!

– Не слушай ее, – усмехнулся Бо. – Она не любит даже кататься на яхте по озеру Пончартрейн. Говорит, брызги и ветер портят прическу. А на пляже не бывает, потому что терпеть не может, когда в купальник попадает песок.

– А зачем мне ездить на какой-то грязный пляж, когда я могу в собственном саду купаться в чистом бассейне? – пожала плечами Жизель.

– Разве ты не любишь путешествовать, открывать для себя новые места? – спросила я.

– Чтобы отправиться в путешествие, надо расстаться с туалетным столиком, а эта разлука слишком мучительна, – продолжал подтрунивать Бо.

Жизель выпрямилась так резко, словно внутри у нее натянулась струна.

– Где уж мне сравниться с тобой, Бо Эндрюс, неутомимый охотник, рыболов, отважный следопыт и мореплаватель! Я-то прекрасно знаю, что на самом деле ты все это ненавидишь. Только вот сейчас решил пустить пыль в глаза моей сестре.

Бо вспыхнул:

– Я люблю рыбачить и ходить под парусом.

– И часто ты этим занимаешься? Пару раз в году, не больше!

– Не всегда удается выбрать время, – оправдывался Бо.

– Да, ты ведь деловой человек! – продолжала свои разоблачения Жизель. – Страшно занят вечеринками и танцами! Да и за волосами нужно ухаживать, а это отнимает пропасть времени!

Во время этой перепалки я растерянно переводила взгляд с Жизели на Бо и обратно. Взор моей сестры полыхал неприкрытой злобой. Что-то не похоже, что она испытывает к этому парню нежные чувства! А ведь все считают Бо ее другом.

– Представляешь, у него в доме живет женщина, которая подстригает ему волосы! – сообщила Жизель. – Вообще-то, это парикмахерша его матери. Но о красоте нашего героя она тоже заботится. Каждые две недели делает ему маникюр.

Теперь багровыми пятнами покрылись не только щеки, но и шея Бо.

– Если у мамы есть парикмахерша, почему бы ей не подстричь меня, – пробормотал Бо. – Тем более я…

– Твои волосы выглядят замечательно, – решила я прийти ему на помощь. – И что тут такого, если женщина помогает мужчине привести себя в порядок? Я постоянно подстригала своего дедушку. То есть человека, которого называла дедушкой.

– Ты и стричь умеешь? – с откровенным изумлением спросил Бо.