Глава 36. В чем состояли новости

Поездка троих мужчин в двухколесном кебе – не самый удобный из способов передвижения. Скорее наоборот – особенно когда одним из пассажиров является Сидней Атертон, переживающий один из своих приступов «эмоционального напряжения». Это мы с мистером Лессингемом поняли очень быстро. Мистер Атертон то резко вскакивал, то плюхался на колени мне или Лессингему, то толкал в спину кебмена, пытаясь заставить его ехать быстрее. Оживленно жестикулируя, он сначала сбил у меня с головы шляпу, затем сшиб шляпу Лессингема, потом уронил свою собственную, после чего сделал то же самое уже одновременно. При этом его головной убор улетел на улицу, в самую грязь. Атертон тут же выпрыгнул следом за ним на дорогу, чтобы поднять его, никак не предупредив о своем намерении кебмена. В какой-то момент, повернувшись к Лессингему, чтобы что-то ему сказать, он угодил локтем мне в глаз. А затем, обращаясь ко мне, точно так же засветил в глаз Полу. Причем он не только не мог ни секунды усидеть на месте неподвижно, но и нам ни на мгновение не давал расслабиться. Удивительно, как все эти его, если можно так выразиться, гимнастические упражнения не привлекли внимания и нас ни разу не остановил полицейский, чтобы тем самым дать нам с Лессингемом хоть немного передохнуть. Если бы нам не нужно было ехать как можно быстрее, не теряя ни минуты, я бы обязательно настоял на том, чтобы мы пересели в более просторный, четырехколесный экипаж.

Пояснения Атертона по поводу того, чем вызвана его нервозность, Лессингему были явно более понятны, нежели мне. Мне постоянно приходилось складывать некие картинки из разрозненных элементов, что было нелегким делом. В конце концов мне вроде бы все же удалось получить общее представление о том, что на самом деле произошло.

Первым делом Сидней обратился к Лессингему, заехав при этом мне локтем по глазу.

– Марджори рассказала вам про человека, которого она нашла на улице? – поинтересовался он, хаотично размахивая руками и между делом сшибая шляпу с моей головы. – Слушай, ты, Уильям Генри! Заставь свою клячу двигаться побыстрее! Если ты загонишь ее до смерти, я куплю тебе другую!

Мы и так уже ехали, превышая дозволенную скорость передвижения, но Атертона, похоже, это нисколько не заботило.

– Нет, не рассказала, – ответил Лессингем на его вопрос.

– А вы помните того человека, которого я застал вылезающим из окна гостиной вашего дома?

– Да.

– Ну так вот, на следующее утро Марджори именно его обнаружила лежащим на улице посреди дороги. Похоже, что он, раздетый, брел по городу всю ночь – в дождь, по грязи, и при этом находился в состоянии гипнотического транса.

– Так это он и есть тот человек, на которого вы все время намекаете как на главного злодея?

– Он говорит, что его зовут Холт, Роберт Холт.

– Холт? Он что же, англичанин?

– Весьма вероятно. В прошлом какой-то клерк из Сити, потерявший работу и полностью опустившийся. Хотел переночевать в приюте для бездомных, но его туда не пустили – ночлежка оказалась переполненной и все такое. Вот бедолага! Видите, до чего вы, политики, доводите простых людей?

– Вы уверены?

– В чем?

– В том, что этот Роберт Холт – тот самый человек, которого, по вашему утверждению, вы видели вылезающим из окна моей гостиной?

– Конечно! Конечно, уверен! Вы полагаете, я бы его не узнал? И потом, вспомните рассказ этого человека – он ведь сам все изложил. Не говоря уже об остальном, есть еще его рассказ – именно невозможность попасть в ночлежку заставила его направиться в сторону Фулхэма.

– Не забывайте, мистер Атертон, что я совершенно не в курсе деталей всего того, что произошло. Каким образом этот человек, Холт, связан с делом, по которому мы сейчас куда-то едем, и при чем здесь Фулхэм?

– Именно к этому я и веду. Если вы дадите мне закончить, я очень быстро все разъясню. Но если вы будете продолжать меня перебивать, то как, черт побери, Чэмпнелл сможет разобраться в этой истории? Короче говоря, Марджори забрала этого несчастного бродягу в дом. Он ей все рассказал. Она послала за мной – это было совсем недавно, считайте, только что. Ее слуга застал меня выходящим от Доры Грэйлинг, в обществе которой я обедал. Холт повторил свой рассказ. Я заподозрил неладное и понял, что, возможно, в самом деле существует связь между вором и занятными событиями в доме, стоящем у дороги на Фулхэм.

– Какими еще событиями?

– Все дело в приятеле Холта. Разве я вам не рассказывал? Вот видите. А вы все никак не дадите мне закончить! Когда Холт через окно забрался в тот дом, он, кажется, сделал самую разумную вещь, которую только мог в его положении. Я бы на его месте пролез ради таких приключений в сорок окон! Так вот, какой-то непонятный темнокожий тип, похоже, уроженец стран Востока, который находился в том самом доме у дороги на Фулхэм, привел этого самого Холта в порядок и отправил его в ваш дом, Лессингем, поручив ему совершить кражу. Я сказал Холту: «Покажите-ка этот самый дом, приятель». Холт согласился, потом с нами увязалась Марджори – ей тоже захотелось увидеть строение, о котором бродяга рассказывал подобные небылицы, своими глазами. Я объяснил ей: «Если вы поедете с нами, вы об этом пожалеете». Ну и все – стало ясно, что теперь она от нас в любом случае не отстанет. Даже под страхом смерти. Я никогда не умел отговаривать женщин от неразумных поступков. В итоге мы отправились на поиски дома все втроем – Марджори, Холт и я – в четырехместном экипаже. Дом мы нашли очень быстро, после чего забрались внутрь через кухонное окно. Все говорило о том, что строение давно уже пустует. Потом Холт прямо на моих глазах впал в гипнотический транс – это был самый впечатляющий случай суггестивного гипнотического воздействия, который мне когда-либо доводилось наблюдать, – и помчался куда-то словно сумасшедший. Я, как идиот, последовал за ним, оставив Марджори меня дожидаться…

– Одну?

– Одну! Я же вам об этом и толкую. Черт возьми, Лессингем, все эти деятели из палаты общин, должно быть, не в себе, если считают вас умником! Я пообещал Марджори прислать ей в помощь первого же встреченного мной приличного человека. Но, как назло, я так никого и не встретил. Мне попались только дети, пекарь, который не мог ни бросить на дороге свою тележку, ни отправиться в дом у дороги на Фулхэм, толкая ее перед собой. Я успел преодолеть уже чуть ли не две мили, когда столкнулся со штукатуром, но он, как мне показалось, был не в себе. Этот тип решил, что я не то сумасшедший, не то пьяный, или и то и другое одновременно. Вскоре я понял, что толку от него не добиться – заставить его двигать своими ножищами со ступнями размером в добрых двадцать четыре дюйма в нужном мне направлении было невозможно. Более того, у меня возникли опасения, как бы он не вызвал полицию. Тем временем Холт окончательно исчез из виду, так что я полностью потерял надежду нагнать его и проследить за ним. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как поспешить обратно, туда, где осталась Марджори. Но когда я добрался до места, оказалось, что дом пуст – Марджори куда-то исчезла.

– Но я не совсем понимаю…

Атертон не дал Лессингему закончить.

– Конечно, вы не совсем понимаете, и будете понимать еще меньше, если продолжите меня перебивать. Я поднялся по лестнице наверх. Затем снова спустился вниз, обшарил все комнаты, громко звал Марджори, даже голос сорвал. Но ее не было ни видно, ни слышно. Однако в какой-то момент, в очередной раз спускаясь по лестнице, я наступил на какой-то твердый предмет, лежавший на ступеньках. Я поднял его. Это было кольцо – вот это самое. Оно не вполне сохранило свою форму – я все-таки не пушинка, знаете ли. Тем более что тогда я спускался по лестнице прыжками, преодолевая сразу по шесть ступенек кряду. Короче говоря, вот то, что от него осталось.

Сидней вытянул вперед руку, держа в пальцах какой-то небольшой предмет. Лессингем наклонился вбок, чтобы получше рассмотреть то, что демонстрировал нам Атертон, а затем попытался выхватить кольцо. Атертон, отдернув ладонь, не позволил ему это сделать.

– Это мое кольцо! –