Задача 101-й дивизии состояла в ликвидации оставшихся войск СВА и в уничтожении складов продовольствия, укрытий и путей снабжения.

Судя по карте, Долина Скитальца находилась к юго-западу от Туй Хоа в местечке, которое называлось Кхань Дыонг. Официально операция началась в то утро, когда 2-й батальон был переброшен вертолётами на хмурые окрестные зелёные горы.

И вот я шагаю с 1-м взводом 2-й роты — с «марафонцами». А дорог-то, по которым можно бегать, здесь как раз и нет…

Вокруг одни обезьяны и попугаи, джунгли и Чарли.

«Ночью джунгли оживают, ибо темнота — их самое естественное состояние. Днём джунгли наши, ночью здесь хозяйничает Чарли. Поэтому когда садится солнце, из зоны боя пора уходить в Зону Сумерек».

Наскоро перекусив, мы вернулись в лес, остановились в 30 метрах от обнаруженной базы и устроили засаду на тропе, которой пользовались бойцы 18-го батальона СВА, действовавшего, по сведениям, в этом районе. Косоглазые обычно уносили своих мёртвых, и Шелби был уверен, что вьетнамцы вернутся забрать трупы. Как кадровый офицер, он знал, что азиаты наверняка не оставят нас в покое всю ночь.

Взвод занял круговую оборону. Пулемёты расположили так, чтобы сектора обстрела прикрывали наиболее вероятные пути подхода противника. Установили мины «клеймор» и трассёры. По периметру натянули проволоку и повесили на неё банки из-под сухих пайков. В банки насыпали камешки, чтобы гремели, если кто-нибудь заденет проволоку.

Мина «клеймор» состоит из картечи, помещённой на заряд тринитротолуола, который соединяется проводом с электрическим взрывателем, называемым «трещоткой» и помещаемым внутри засадного периметра.

Она взрывается по команде и превращает в гамбургер оказавшихся поблизости солдат противника. Поверни «трещотку» и — «Чарли, прощай!», если, конечно, ночью азиат не подкрадётся незаметно и не развернёт «клеймор» в нашу сторону.

Ночью джунгли оживают, потому что темнота — их естественное состояние. Днём они наши, а ночью здесь хозяин Чарли. Поэтому когда садится солнце, из зоны боя ты уходишь в Зону Сумерек.

С наступлением темноты лес наполнился криками попугаев и воплями обезьян. Даже солнечным днём свет почти не проникает сквозь трехъярусную растительность и падает лучами — нечто подобное можно видеть на картинках в воскресной школе, на которых Иисус разговаривает с Богом. Повсюду кишели насекомые и кусались нещадно. Вдруг послышался душераздирающий крик птички «фак-ю», похожий на крик козодоя: «Фаааааак-ююююю, фааааак-ююююю!»

Когда почти совсем стемнело, звуки усилились. Заклубился туман. Половина взвода бодрствовала. Остальным предстояло отдыхать четыре часа, а потом сменить ребят.

Лейтенант Шелби отметил на карте место нашей дислокации и передал координаты артиллерийским расчётам, чтобы они смогли класть снаряды в пределах 100 метров от нашей позиции. Мы услышали, как над головой засвистели болванки: при взрыве они издавали звук «ВАМП-ЗИТ» и выкорчёвывали деревья и кусты.

Цель заградительно-беспокоящего огня — не давать блуждающим бандам СВА или Вьет Конга возможности подкрасться к нам, а также немедленно обеспечить нас артиллерийской поддержкой в случае нападения.

Обычное дело.

Такой огонь направлялся на соединения дорог, на высоты — туда, где враг мог оказаться вероятнее всего. Он должен был трепать врагу нервы, по ночам не давать ему расслабиться. Но этот непрерывный поток снарядного свиста и звуков «ВАМП-ЗИТ, ВАМП-ЗИТ» начал трепать нервы мне самому. В наших руках находилась такая огневая мощь, что я понял: ничего больше не случится. В таких условиях никто, даже азиаты, не мог двигаться по густым зарослям в темноте. Поэтому я свернулся калачиком под деревом в обнимку с винтовкой и закрыл глаза.

Звуки джунглей напомнили мне музыку к кинофильмам — музыкальное сопровождение к историям о белых охотниках в Бельгийском Конго или о сафари в Кении. Воздух оглашали крики обезьян и смех обитающих на Нагорье «говорящих» попугаев какаду — «кук-а-ха-ха-ха».

Всякая живность водилась в первобытной дикости джунглей: кобры и питоны, бамбуковые крайты и бенгальские тигры, слоны и скалистые обезьяны. Были здесь и озёра, кишащие крокодилами.

Мне доводилось слышать истории о нападении тигров на патрули. О том, как внезапно на головного дозорного прыгал тигр. Как бойцы расстреливали большую кошку, сдирали с неё шкуру и делали жилеты, которые носили вместе с головными повязками из парашютного шёлка.

Ходили ещё байки о лётчиках-новичках, которые при виде розовых слонов думали, что у них начинаются галлюцинации. Но это были не глюки. Подобно Ганнибалу СВА часто использовала слонов для доставки средств дорогами, идущими через Лаос и Камбоджу — «Тропой Хо Ши Мина». По пути слоны купались в заболоченных реках, а потом обсыпали себя красной пылью, от чего их толстая морщинистая кожа становилась розовой, словно мясо лосося.

Среди ночи Симс ткнул меня прикладом под рёбра.

— Сержант сказал, что мимо него проскочил косоглазый и сейчас внутри нашего периметра, — зашептал он.

— А… — промычал я спросонья.

— Чарли в нашем периметре.

— О, чёрт…

— Тссс. У тебя всё в порядке?

— Да, нормально, кажется…

Хотя мы образовали сплошную линию обороны, Шелби запретил разводить огонь, чтобы не обнаруживать нашу позицию. Что же тогда обнаружит нас, если косой уже здесь, подумал я. Вот и начинается паранойя. В стране врага нельзя спать спокойно.

Шелби провёл перекличку, чтобы удостовериться, что никому ещё не перерезали глотку.

Все были в порядке.

Мы не смогли обнаружить азиата. Что бы это ни было, оно выскочило назад из периметра. Точно приведение. Вдруг все звуки прекратились: разом замолчали птицы, обезьяны и насекомые.

Какая-то угроза чувствовалось в этой тишине. Я напряг слух, чтобы услышать хоть шорох, хоть обрывок чего-нибудь знакомого.

Мёртвая тишина.

Невозможность видеть в джунглях ночью порождает боязнь слепоты. Это одна из форм ночного безумия. Особенно люди с воображением подвержены таким страхам. Эти страхи подобны боязни узких улиц, подвалов и тёмных чердаков.

На войне воображение никому не нужно, особенно тёмной ночью в джунглях.

Что-то должно было случиться. Я чувствовал это. И желал, чтобы это случилось и сняло, наконец, невыносимое напряжение.

Однако, ничего…

Не думаю, что мне нравится это кино. Следишь за мной, Чарли? Нарваться хочешь? Или отсосать у меня? Или думаешь надрать нас, а? Вынюхивай где подальше, парень, не то скоро курнёшь говнеца. Вот моя «Зиппо», мудак. Затянись. Вдохни поглубже. Чуешь вкус?

Люк! Ты ещё там, Люк? Я отметелю тебя, Люк. Так, что тошно станет. Вырву нахрен твоё жёлтое сердце. И пулями напишу твоё имя на твоём же пузе…