хорошо с ней обращается. И каждый раз при этом она сравнивала его с Норманом! На контрасте ей и уксус бы показался сладким.

Дура! Сахана вскочила таким резким движением, что спину перехватило болью. Сделала несколько шагов по комнате. Алкид действительно влюбил ее в себя, его сестра говорила с ней как с подругой, все они ели за одним столом, потому что им это было выгодно: собственный дом исцеления для своей семьи и работников, красивая женщина в постели Алкида без прав на имущество и любые возможные притязания. Алкид даже притворился, что влюблен – нежность и страсть в постели, подарки, прогулки, красивые вещи. Ей должно было быть хорошо на новом месте, чтобы она лечила, чтобы она привыкла и не пыталась бежать. Чтобы искренне захотела помочь Айрине, которая, выходит, все знала?

Самым обидным было то, что ей действительно было очень хорошо до сегодняшнего дня.

Когда Сахана только узнала о болезни Айрины, она подумала, что это может быть причиной ее порабощения. Но ведь рядом был добрый и талантливый доктор Мурти, готовый в любой момент приехать из Снегоры. Поэтому Сахана и не сосредоточилась на этом. Зато этот листок все объяснял – доктор Мурти мог дать Айрине только 10 лет, а вот лекарь, видящий сияние вашнирских камней – намного больше… – такая редкость!

Сахана вспомнила мать Шафараз, которая советовала никому не говорить о своем бесполезном умении. Но, собственно, говорить оказалось не обязательно.

Руки Саханы теперь перешли на солнечное сплетение, потому что горькое понимание заставило ее согнуться чуть ли не пополам.

Сахана в ярости схватила из шкафа книгу и запустила ей в окно. Окно осталось нетронутым, а вот страницы книги оторвались от корешка, листочки бессильно лежали на полу, жалкие и помятые. Сахана вдруг зарыдала от жалости – не к себе, а к жертве своей злости, которая была ни в чем не виновата. Решив не поддаваться этому чувству, она разметала документы на столе и выгребла бумаги с одной из полок.

«Мой мир рухнул!» – мысль была громкой, будто внутренний крик, так что пришлось сжать пальцами виски. Затем Сахана села на пол и опираясь пятками отползла спиной к шкафу, ища опору. Массируя голову, она, пытаясь понять, зачем откопала эту отвратительную правду и как теперь жить? Она вдруг впервые за все эти месяцы с ужасом осознала, что действительно в рабстве, и ее положение абсолютно безвыходно.

Стук в дверь заставил ее подняться и медленно, будто бы через метель, пойти открывать. Справиться с ручкой у нее получилось с трудом. Руки казались ледяными и не слушались. Она почему-то думала, что это Алкид и тряслась от ужаса. Скандала было не избежать, и женщина хотела этого, хотела увидеть его гнев, хотела открыть темную сторону. Ведь ее покорность и нежность ни разу не давали повода наказать ее по-настоящему. Но на пороге стояла Лия. Быстро окинув подругу взглядом, она изменилась в лице.

— Кто тебя обидел? – глухим голосом спросила она, хватая Сахану за ледяные пальцы и проскальзывая в комнату.

Сахана подняла на нее совершенно потерянные глаза и сказала.

— Я не могу здесь больше быть. Я умру, если останусь. Выпей еще тоника, Лия, прошу. Тогда твоих сил хватит. Отведи меня в клинику… Давай снова пройдем через бурю. Может быть, меня даже унесет, но уведи, умоляю. Пока он не вернулся сюда.

Лия только кивнула. Сахана схватила несколько вещей, которые могли ей срочно понадобиться и женщины пошли к двери.

— Погоди, – сказала Сахана. – Мы не можем пройти через холл и воспользоваться парадным входом. Но я слышала, как Норман говорил о том, что хочет переоборудовать свои комнаты в двухэтажные апартаменты. Нам надо туда, Лия. Там есть лестница и выход.

— Хочешь бежать? – деловито поинтересовалась Лия, хватая теплые вещи Саханы, чтобы не заходить к себе.

— Хочу побыть там, где чувствую себя в безопасности. Столько, сколько получится. Мне не сбежать. Я не смогу открыть портал через весь мир, Лия.

— Если тебя это утешит, то я тоже не могу его открыть. Даже в соседнюю комнату. Даже если скрутило живот и каждая секунда дорога.

Сахана уставилась на Лию с удивлением, затем с пониманием и не смогла не засмеяться.

Они выбрались в пустой коридор и помчались в правое крыло. С первого этажа доносились голоса, семья и гости собирались к обеду.

Лестница действительно обнаружилась за покоями Нормана. Девушки спустились вниз и еще через пару комнат обнаружили дверь. С замком все получилось легко. Они вышли в тамбур и теперь от бури их отделяла только прочное дерево. Лия распахнула ее и обе девушки остановились, глядя на улицу с ужасом. Снега намело до половины прохода. Часть его осыпалась внутрь дома и стало ясно, что глубина тут будет Сахане по шею. Буря продолжала бушевать, впрочем, она уже не ломала деревья. И если с ветром можно было справиться, то пройти расстояние до дома исцелений по такому снегу казалось невозможным.

Сахана захлопнула дверь.

— Мы не можем идти, Лия, – сказала она, предаваясь отчаянию.

— Ты не права, – Лия задумалась, будто бы копировала мимику Василя. – Дом с двух сторон похож, если выход есть отсюда, то он и в левом крыле тоже есть. От левого крыла до дома исцелений намного меньше идти. И там расположена кухня, там снуют слуги. Они уже должны были выходить сегодня.

Снимать зимнюю одежду не хотелось. Поэтому девушки крались по коридору, прислушиваясь к каждому звуку. Удача была на их стороне, и никто им не встретился.

Лестница левого крыла действительно была. Она тоже вела в пустые, ненужные и забытые хозяевами комнаты, которые, к великой радости девушек, перешли во вполне теплые хозяйственные помещения. Слышались голоса слуг, собиравшихся подавать обед. Пахло вкусно, Лия даже хотела что-нибудь прихватить, но Сахана остановила ее. Дверь на улицу здесь тоже была – распахнув ее, Сахана и Лия обрадовались, слуги действительно немного раскидали и утрамбовали снег. К тому же с этой стороны дома намело меньше.

Лия выпила еще несколько глотков тонизирующей микстуры, сконцентрировалась, и их с Саханой окутал небольшой вихрь ее магии. Судя по его размерам, Лия была очень не уверена в своих силах и берегла их с самого начала.

Глубокий снег был к тому же очень пушистым и рассыпчатым. Слуги почистили буквально несколько метров до курятника, а дальше снега было по пояс. Девушки продвигались медленно, зарываясь местами по грудь. Лия