– Он похож… – Хелит тяжело сглотнула. – Похож на моего сына… – и разрыдалась, а потом рассказала о себе все, что только могла.

Про жизнь в другом мире и про смерть под ножом хирурга, про родителей и про детей. Про все свои страхи, радости и тревоги.

Сэнхан молчал. И на лице его царило неописуемое выражение: чудовищная смесь восторга, недоверия, зависти и ужаса. Всего, но только не удивления.

– Меня давным-давно не удивляет ничего, что связано с Мэем, – сказал он, когда смог совладать с собой. – Я уж думал – ты прилетела с Ирдис верхом на грифоне. Ты просто не можешь быть обычной женщиной. Такой, как все. Другой мир… хм-м-м… Это же надо… Как звали… зовут твоего сына?

Так они с Сэнханом подружились, если не сказать – сроднились. Его восхищал, пугал и влек мир, подаривший им Хелит. Как только выдавалась свободная минутка, он впивался в нее пиявкой и требовал новых и новых рассказов. Его жажда нового была настолько неутолима, а тяга к преобразованиям так велика, что Хелит перепугалась за будущее Тир-Галана. Особенно интересовала Сэнхана политика и техника. Пришлось основательно напрячь извилины и покопаться в академических знаниях, чтобы разъяснить пытливому лорду униэн законы физики и химии, лежащие в основе всех технических достижений чужого мира. Заодно Хелит отвлеклась немного от тягостных воспоминаний о детях. Хотя тут в основном заслуга Сэнхана. Он загрузил сына делами, чтоб тот не шатался по замку и не тревожил своим видом несчастную гостью. Бессет и Флин были отправлены к фрейлинам леди Илар и тоже не мозолили Хелит глаза. В частности, Бессет. Иных детей, кроме малыша Видьена, в Галан Мае не имелось.

– Ты не скучаешь… по мужу? – деликатно поинтересовался Сэнхан.

– Нет, – отрезала Хелит.

Она тосковала по детям, по маме и сестре, беспокоилась о собаке – русском спаниеле Никуше и цветах, скучала по книгам, музыке и центральной канализации, по подругам и знакомым, даже начальника ей не хватало и поездок в метро, а вот без Саши обходилась прекрасно. Они были типичнейшей постсоветской парой – жили вместе из-за квартиры, детей, родителей, но только не потому, что любили друг друга. «Трешка» в хрущевке не подлежала разделу никоим образом, дети нуждались в более-менее нормальной семье, а родителей не хотелось расстраивать. После смерти папы вся жизнь мамы была посвящена двум дочерям и их семейному счастью. Если так, конечно, можно сказать об унылом болоте обмана и притворства, в котором они с Сашей бултыхались столько лет… Но Хелит не стала рассказывать всего этого Сэнхану. Он бы искренне не понял. Да и кто поймет, кроме таких же узников пресловутого «квартирного вопроса» родом из распавшейся великой империи.

Тир-галанский князь без долгих сомнений решил, что муж из другого мира оказался жестоким и злым человеком, а потому Хелит вовсе не осуждал. Ему трудно было вообразить нечто иное, и невдомек, что где-то живут люди, способные из-за невозможности разъехаться закрывать глаза на измены и тихо презирать друг друга, оставаясь супругами. Если только эти люди не нэсс. У ангай женщины даже и не мыслят себя без мужчины рядом. У них иные взгляды на любовь и долг. Ангай в браке хранят друг другу абсолютную верность, что мужчины, что женщины. Они такие!

Неподалеку от Галан Мая имелась целая ангайская деревня. Их предкам дал приют на своей земле еще дед Сэнхана, отец Финигаса – Фаранн Джэрэт’лиг, и с той поры они преспокойно жили рядом с униэн к взаимному удовольствию и удобству. Ангай славились как непревзойденные кузнецы, ткачи, изобретатели всяческих механизмов, кораблестроители. Им просто не хватало жизни, чтобы достигнуть сверкающих вершин мастерства. За них это делали униэн. А главное, последние не лезли со своим уставом в чужой ангайский монастырь; не учили соседей, как растить детей; не объясняли, как любить жен, и не заставляли верить в своих богов.

Ранх регулярно наведывался в деревню к сородичам и однажды уговорил Хелит поехать вместе с ним. Да ей и самой было интересно поглядеть, как живут Утренние. До сих пор она не так уж часто наблюдала ангай в повседневной жизни. За исключением некоей внутренней составляющей, отличавшей Ранха от униэн, он ни манерами, ни внешностью, ни привычками не выделялся среди них. Чуть вьющиеся темно-русые волосы, аккуратная короткая бородка, спокойный взгляд карих глаз – эдакий экзотический Данила-мастер. Хелит даже из соображений удобства не могла провести никаких аналогий между этносами своего мира и здешними народами. Не было схожих черт. Даже собственную нынешнюю внешность только приближенно можно было отнести к скандинавскому типу. Светлые волосы и голубые глаза – не самый главный показатель.

Появившись среди ангай, Хелит сразу оказалась в центре внимания. Ее окружили говорливые темпераментные люди в ярких пестрых нарядах. Многослойные юбки, расписные шали и пышные головные уборы женщин, широкие штаны и длинные рубахи мужчин, множество детей разных возрастов, носящихся по пушистым коврам невообразимых расцветок. От такого изобилия красок и хаоса лиц у Хелит закружилась голова, она словно попала в водоворот улыбок, прикосновений, смеха, отрывков песенок, визга и писка.

– Ой! Какая она худая!

– Как щепочка!

– Вестимо, такие князю Мэю по душе.

– Еще, глядишь, не разродится потом!

– Чтоб у тебя язык отсох, дурак! Не слушайте его, добрая леди!

– А чего я такого сказал?! То ж ей рожать…

Надо полагать, решила Хелит, что в Галан Май специально приезжают женщины из семейства Джэрэт, чтоб разрешиться наследником на земле предков. Приобщиться, так сказать.

Обитатели Тир-Галана без колебаний произвели Рыжего ей в мужья и отцы ее будущих детей. Без меня меня женили! Хелит даже не пыталась возражать. Сэнхан, тот вообще не слушал никаких доводов против. Он так отчаянно желал своему брату семейного счастья, что мнение Хелит его интересовало мало. А тем не менее оно имелось…

– Скушайте пирожок, добрая леди!

– Лучше отведайте молочка. Только что козу подоила.

– Плохая у тебя коза!

– Это еще почему?!

В конце концов Хелит и пирожков отведала, и молочка выпила. Ангай, при всем желании, отказать невозможно – уговорят, упросят, заморочат.

Ранх только посмеивался. Ему было очень лестно сопровождать красивую деву-униэн. Впрочем, она уже не совсем дева, вернее, совсем не дева. Когда рыжий князь Мэйтианн взошел с леди Хелит на ложе, то по законам ангай стал ей единственным мужем. Именно так Ранх теперь на него и смотрел. Как на своего господина и повелителя. Хотя сама леди Гвварин, похоже, относилась к случившемуся гораздо проще и прозаичнее. Но что возьмешь с этих легкомысленных униэн?!

Леди Гвварин показали мельницу, а также теплицы, где ангай растили сладчайшие золотистые ягодки с крайнего юга, похожие на миниатюрную хурму, для себя и на стол владетеля Сэнхана. Сводили высокую гостью на примитивную ткацкую фабрику – большой утепленный сарай, где посменно работали на усовершенствованных станках десяток молчаливых женщин.