— Яльга! — хрипло возопил он. — Что ж ты такая занудная! У тебя совесть вообще есть?

— Не знаю. — Я пожала плечами, дописывая ответ на сорок первый вопрос. — А что, очень надо?

Оборотень возмущенно помотал головой, не находя слов для такой наглости, потом отцепил от пояса флягу с водой и сделал несколько больших глотков.

— Аж во рту пересохло… Да меня так в ковенской тюрьме не допрашивали!

Я скромно потупилась.

— Но ты же ведь все равно не хочешь спать, правда?

— Ты на небо посмотри! Время уже к полуночи…

— Правильно! — быстро согласилась я. — Поэтому мы должны действовать оперативно. Ну же, Сигри, чем быстрее ты расскажешь, тем быстрее мы заснем! А то я уснуть не смогу, все про эти узоры думать буду…

Волкодлак возвел очи горе.

— Эгмонт, — тоскливо спросил он, — они все у тебя такие?

— Ну почему все… — Рихтер отбросил веточку, которой он зачем-то шевелил угли в костре. — Эта худшая.

Я оскорбилась. Мне не нужна была чужая слава. Узнай близнецы аунд Лиррен, что не их именуют грозой Академии, моя участь была бы непредсказуема и ужасна.

— Это я-то худшая? — Разыграть праведное негодование не стоило ни малейшего труда. — Да я вообще примерная ученица, между прочим! Сессию закрыла без долгов… — Эгмонт заинтересованно приподнял брови, — ладно-ладно, почти без долгов! По твоему предмету — одни пятерки! А мгымбра мы, если что, почти в соавторстве придумали!

— Взломанная лаборатория, — весьма ядовито напомнил Эгмонт. — Моя лаборатория, но это, конечно, мелочи.

— Других не было, — буркнула я, однако Рихтер не обратил на это внимания.

— Лягушки, — продолжал он. — Хоровое пение под окном у Ривендейла. Стенка на олимпиаде по некромантии, из-за которой у председателя жюри глаз до сих пор подергивается. Крыша, куда кое-кто вылез в мое отсутствие. А цветок с половинчатыми листьями зачем обидела? Он-то тебе что сделал?

Я беспомощно посмотрела на Снгурда, ища поддержки, — но оборотень только усмехался, демонстрируя пресловутую мужскую солидарность.

— Ну и в довершение всего — на твоей совести Марцелл Руфин Назон. Заметь, я ничего не сказал про госпожу ле Бреттен.

— Ты так сочувствуешь Марцеллу?

— Всем сердцем, — заверил меня Эгмонт.

Я обнаружила, что успела скатать тетрадь в тугой рулончик, и принялась сворачивать ее в другую сторону, чтобы добиться хоть какой-то симметрии.

— Интересная у вас там жизнь, в Академии… — мечтательно протянул Сигурд. Как только от него отстали с вопросами, оборотень и думать забыл о том, что он собирался спать. — Мне вот так вы ничего не рассказывали…

— И ничего интересного, между прочим, — обиженно сказала я. — Подумаешь, олимпиада! Вот Эллинг и Яллинг…

— Ты еще лубки вспомни, — посоветовал Рихтер.

— Что за лубки? — потребовал объяснений волкодлак.

Я повернулась к нему:

— Лубки про жизнь студентов-магов. Весьма популярный, кстати, продукт, на всех углах продают. Так вот, тамошние главные герои — они, правда, обычно героини — всегда создают множество проблем для учителей. Они веселые, компанейские, пьют лыковку в больших количествах, совершенно не учатся, вместо этого придумывают розыгрыши и шалости. Ну, что там еще?.. Образ жизни обычно ведут… э-э…

Я точно знала, каким словом можно охарактеризовать этот образ жизни, но встретилась взглядом с Эгмонтом и внезапно вспомнила, что он мне не только друг, но и преподаватель. Пришлось переформулировать:

— У них непременно имеется насыщенная личная жизнь. По возможности — с некромантами или вампирами, а в идеале — с вампирами-некромантами. И что из перечисленного есть у меня?

Я немного лукавила. Из перечисленного у меня имелся вампир — в количестве аж двух штук — да и некромант тоже, если посчитать Валентина де Максвилля. Но все-таки они были не в зачет, потому что никакой романтики между нами не просматривалось. Исключительно деловые — или дружеские, как посмотреть, — отношения.

Эгмонт внимательно поглядел на меня поверх костра.

— То есть, иными словами, ты считаешь, что самый худший тип адепта — сильно пьющий разгильдяй творческой направленности?

Я хмыкнула так, чтобы при желании можно было счесть это за согласие. В костре стрельнул уголек, из лесу вновь заухало. Сигурд перевернулся на спину и уставился в небо, усыпанное звездами, но я по каким-то неуловимым признакам знала, что оборотень продолжает прислушиваться к разговору.

— Хочешь, поделюсь педагогическим опытом? — продолжил Рихтер. — Студенты бывают самые разные, но можно выделить две категории: предсказуемые и непредсказуемые. Состав каждой зависит прежде всего от мастерства преподавателя. Думаю, госпожа Дэйн способна просчитать любого из своих некромантов… Но что касается меня, студенты со склонностью влипать в истории — пройденный этап. Классический пример — близнецы аунд Лиррен. Вот уж кто всегда найдет и гвоздь, и дырочку, и полмешка взрывчатки. Ты им точно не конкурент.

— Ну и я о том же…

— Подожди. — Рихтер предупреждающе поднял руку. — При всем своем уважении к талантам близнецов, я повторю — их поступками легко управлять. Простой пример. Пять лет вся студенческая братия толклась возле моей аудитории, не обращая никакого внимания на значительно более интересные и опасные объекты. Поверьте мне, сту… то есть поверь мне, Яльга, их в Академии хватает. Несложная манипуляция — и мы получаем желаемый результат. И хвала всем мыслимым богам, что подобные тебе в Академии появляются крайне редко.

— Подобные мне — это те, которые приходят и взламывают? — кротко спросила я. Значит, несложная манипуляция? Так-так! И кто еще кем манипулирует, если ты вышел на такую интересную тему!

— Подобные тебе — это те, которых хлебом не корми, но дай сунуть нос в какой-нибудь старинный гримуар. Адепт, который хочет устроить пакость, в худшем случае подожжет кабинет директора Буковца. Адепт, который хочет знаний, может докопаться до тех мест, куда и Шэнди Дэйн по доброй воле не заходит. Я уже знал одного такого. Мне хватило.

Я против воли вспомнила Гения-Хендрика и Тьму, затопившую защитный круг.

— И знаешь что, Яльга? Таких, как ты, действительно не очень-то любят преподаватели. Потому что взрослому уважаемому человеку весьма не нравится чувствовать себя зеленым адептом, которому нечего ответить на заданный вопрос. И это понятно, ибо соответствует человеческой природе. Как ни странно, Яльга, преподаватели — тоже люди. На моей памяти был лишь один случай, когда магистр ответил адепту: «Мальчик мой, я не знаю ответа на твой вопрос. Но постараюсь его разыскать».

Я покивала.

— Конечно-конечно. Один мой знакомый магистр в таких случаях любит говорить: «А это, студентка Ясица, вы будете изучать на пятом курсе». Или в интернатуре. Или в аспирантуре.