Таким образом война дала Ленину и его большевикам новых союзников – меньшевиков-пораженцев и «впередовцев». Пораженчество объединило идейно с большевиками почти всю Российскую социал-демократическую рабочую партию.

Устная пропаганда и агитация велась за границей, где это возможно было по обстоятельствам военного времени. В феврале 1916 года Ленин выступил с речью в одном из собраний социалистов в Берне. Он доказывал необходимость ведения во время войны нелегальной борьбы за социалистическую революцию, так как недовольство войной растет, переходит в негодование, и подготовленный войной пролетариат после окончания ее совершит революцию против существующего капиталистического строя. На том же собрании Раковский произнес речь, в которой указал, что за время войны образовался III Интернационал и что его задача отомстить буржуазии борьбой за социалистическую революцию.

Всю первую половину 1916 года Ленин продолжал выступать в Берне и Цюрихе на собраниях русских и швейцарских социал-демократов. На одном из них он предложил пересмотреть аграрную программу партии, чтобы внести туда положение о национализации в России всех земель. На другом собрании Ленин напал на русских социал-демократов, пошедших в России на работу в военно-промышленные комитеты, находя, что этим они взяли на себя ответственность за политику русского правительства. Он говорил, что действовать надо не фразами, а энергичным выступлением рабочих за немедленное прекращение войны, свержение монархии и водворение социализма. Ленин требовал отмежевания от всех умеренных течений и выхода рабочих из военно-промышленных комитетов.

Швейцария была единственным очагом усиленной пропаганды большевизма его лидерами в Западной Европе. В Америке работал Бронштейн-Троцкий. Там же в Нью-Йорке в феврале 1916 года выступала Коллонтай. Жена русского военного, она призывала организовать социал-демократическое движение против войны, чтобы в смысле международном не было ни победителей, ни побежденных, а чтобы в каждой стране рабочие сами явились полными победителями над своими правительствами и буржуазией.

Особой отраслью большевистской работы во время войны за границей являлась пропаганда среди русских военнопленных, находившихся в лагерях на немецкой территории. Немецкое правительство группировало военнопленных русской армии по национальностям, а особые пропагандисты работали затем среди них, развивая и большевистские, и сепаратистские настроения. Там сеялись семена неприязни, ненависть ко всему русскому вообще и к русскому офицерству в частности. Большевистская литература вливалась туда большим потоком. Работа большевиков облегчалась тем, что общереволюционную пропаганду среди военнопленных старались вести в то время все русские революционные партии, имевшие к тому какую-либо возможность…

Были организованы немцами и особые школы для подготовки из русских солдат и офицеров специальных агитаторов для развала русской армии и ее тыла, а также школы для подготовки военных шпионов.

Обработанных, развращенных пропагандой, снабженных деньгами солдат переправляли тайно в Россию, где они должны были вести свою разрушительную работу.

Многим из них давались поручения взрывать мосты, военные склады, даже военные корабли; некоторым говорилось о необходимости убить Верховного главнокомандующего. При массовой вербовке таких агитаторов-шпионов и переправке их в Россию всегда оставался шанс, что хотя бы некоторый процент из них будет действительно работать на пользу Германии и Австрии.

Та же система применялась и в отношении офицерства, только в данном случае немецко-большевистская работа была стеснена самой средой и являлась во много раз более трудной. Здесь приходилось ограничиваться пропагандой пацифизма и сепаратизма, о военном же шпионаже говорили только с отдельными личностями.

Эта работа в период монархии не давала большевикам осязательных результатов. Военные контрразведки работали довольно хорошо, и планы врага разбивались. Был случай, когда пленный русский офицер принял для виду сделанное ему предложение и, переправившись в Россию, раскрыл начальству эту подпольную работу врага, чем способствовал принятию соответствующих предупредительных мер[119].

Работа [по вербовке русских военных] являлась как бы предварительной и принесла свои плоды позже, в период Временного правительства.

Работа большевиков в период войны в России началась с совещания, созванного по указанию Ленина в Финляндии вблизи Мустамяки, где последний жил по соседству с Максимом Горьким.

30 сентября у Розенфельда собралось 14 большевиков, и в том числе члены социал-демократической думской фракции – Бадаев, Муранов, Петровский и Самойлов. Розенфельд сделал доклад на тему «Ближайшие задачи и тактика партии в связи с текущими событиями», в котором доказывал, что единственно правильной тактикой для социал-демократии в период войны является борьба за мир. Совещание носило характер предварительного к тому, которое, по мысли Ленина, должно было состояться позже с участием представителей социал-демократии с мест, где шла работа.

Намеченная конференция собралась 3 ноября в Озерках. На нее съехалось 11 членов большевистских организаций, среди которых были члены Думы Петровский, Бадаев, Самойлов, Муранов и Шагов, главную же роль играл Розенфельд. Под его председательством собрание дебатировало известные уже ленинские «тезисы» с их главным положением, что «лозунгами социал-демократии в настоящее время должна быть всесторонняя, распространяющаяся на войска и на театр военных действий пропаганда социалистической революции и необходимость направить оружие не против своих братьев, наемных рабов других стран, а против реакции буржуазных правительств и партий всех стран». Для этой работы рекомендовалось организовать на местах и в войсках нелегальные ячейки, в которых должна была вестись пропаганда за учреждение республик и за превращение всех государств Европы в республиканские соединенные штаты. Конференция также обсуждала вопрос об отказе от денежных сборов в пользу призываемых в действующую армию, заслушала доклад Муранова об объезде нелегальных организаций, но работы своей не закончила, так как 5 ноября участники конференции были арестованы.

По делу конференции началось следствие, по связям с арестованными начались обыски и новые аресты, виновные преданы суду и приговорены к разного рода наказаниям[120].

Этим умелым ударом и последовавшими за ним арестами остатков большевистских организаций планомерная работа большевиков во время войны, в период монархии была пресечена. Для самой их пропаганды в тот период не было благоприятных условий. Все были настроены патриотично; массы горели воодушевлением и искренно шли на войну, думая об одном – о скорой победе. Германофильские и пацифистские идеи, если они и высказывались в начале войны, успеха иметь не могли. Большевики, как и вообще все пораженцы, притаились, ожидая более благоприятного момента… Этот момент приблизили военные неудачи, утомление войной, ошибки правительства и непорядки во внутренней жизни страны. Под влиянием этих факторов пораженческие и пацифистские идеи стали мало-помалу проникать в общество и, главным образом, в среду столичных рабочих. Бросали их в толпу и одиночки-большевики, но они распространялись повсюду пораженцами вообще, от политических сплетников, не понимавших, как много вреда они приносят государству, до сознательно работавших на поражение политических деятелей.

Среди них первое место принадлежало члену Государственной думы, циммервальдцу по убеждениям Керенскому,