— Я не бедный! — моментально возмутился Фред. — У меня свое дело есть!

— Вот этот пожарный драндулет и есть твой бизнес? — издевательски протянула Прускайте.

— Да, — гордо вскинул Фред подбородок. — Я ни на кого не работаю. Я сам себе босс. К тому же я единственное такси в Порто-Франко!

— Ну согласись, что, по крайней мере, именно мы тебя пока нанимаем на работу, а не ты нас, — вставил я свои пять копеек, добивая его самомнение.

Лицо Фреда выглядело малость озадаченным. Даже рыжие бакенбарды растопорщились больше обычного.

— Так вас везти на вокзал? — наконец подал он голос. — Я, конечно, ничего не понимаю, но думаю, что богатые люди имеют право на причуды.

Вот шотландская морда! — восхитился я. Настоящий американец давно бы уже пребывал в длительном ступоре.

— Нет, Фредди, тут мы как раз согласимся с твоим предложением и поедем на базу «Россия» на твоей машине. Если ты не возражаешь, конечно.

— Я возражаю? — снова возмутился Фред, одновременно поворачивая ключ зажигания и выворачивая руль. — Чтоб Фредерик Твид возражал против того, что сам же и предложил? Такого еще не было.

— Тогда давай заскочим в «Арарат». Еще одно дело по дороге сделаем, — предложил я.

В «Арарате» мы заставили не совсем проснувшегося Саркиса по-быстрому набросать записку Араму, раз такая оказия состоялась, и выкатились из города, разбирая оружие из распечатанных сумок.

Фред оказался вооружен тривиальным американским карабином М4 в гражданской версии, который стреляет или одиночными, или короткими очередями по три патрона. Зато на его пояс легла узкая желтая кобура с большими буквами US в круге, тисненными на клапане. Из кобуры открыто торчала солидная рукоятка кольта M1911, хвастаясь деревянными щечками в мелкий рубчик.

Мы с Ингеборге остались верны Леону Нагану. И я еще прихватил с собой автомат от Арама, хотя в местных пампасах толку от него было не больше, чем от нагана.

Вплоть до Базы «Северная Америка» наш анабасис никто не потревожил, кроме встречного конвоя из трех десятков машин переселенцев под охраной двух «хамви» с длинными пулеметами.

— Вот так завтра и мы возвращаться будем, — показал на них Фред, — в полной безопасности.

И, перескочив через железнодорожный переезд, он собрался заворачивать с трассы на американское КПП, в сторону так и стоящего памятником танка.

— Фред, нам на базу «Россия» надо, — поправил его я, — а это еще немного дальше.

— В Россию так в Россию, — пробурчал Фред, продавливая педаль газа.

А в остальном весь путь мы провели практически в молчании, рассматривая монотонный окрестный пейзаж. Сегодня даже зверей меньше на глаза попадалось. Птицы только постоянно небо черкали.

Ингеборге, казалось, вообще задремала на заднем диване. Уж больно вольготно растеклась по нему. И кочки не мешают.

Фред же был очень удачным водятлом — его не надо было постоянно в дороге развлекать, чтоб не уснул. К делу он относился предельно добросовестно.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов «Россия и Восточная Европа».

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 11:44.

На КПП базы «Россия» орденские патрульные уже привычно попросили у нас всех айдишки. Прокатали их сканером и заявили.

— Доктор Волынски, мисс Прускайте, вам в доступе на Базу «Россия» отказано. Мы сожалеем, но у нас такой приказ. Вы, наверное, догадываетесь от кого? Мы истые поклонники вашей красоты, мисс Прускайте, — развел руками мастер-сержант, — но…

— А мистер Твид может проехать на Базу, сержант? — спросил я старшего патруля.

— Конечно, — ответил он, — на него никаких ограничений нет.

— Тогда сделаем так, — предложил я, — мы с Ингеборге воспользуемся вашим гостеприимством по эту сторону забора, а мистер Твид в это время отвезет письмо Араму от его брата. Так будет хорошо?

Орденский патруль не возражал. Сгрудившись вокруг Ингеборге, они заваливали ее вопросами. Она радостно всем отвечала, купаясь в лучах внимания к своей персоне. Прям Мерилин Монро[270]на базе морской пехоты на Окинаве в 1945 году.

Кто-то из патрульных уже тащил в нашу сторону большую упаковку кока-колы с поста. Наверняка нас же и угощать.

Я проводил глазами исчезающий в воротах красный джип и спросил сержанта, как можно более нейтральным тоном:

— Пока нас тут не было, на Базе были изменения? Или новости?

— Практически никаких, сэр, разве что мисс Беляева сделала головокружительную карьеру.

— Вот как? — делано удивился я.

— Да, сэр. Она теперь в «Стеклянном доме» большой начальник. Ходят, правда, нехорошие слухи, и про нее и про Майлз, но никто ничего конкретного не знает, кроме того, что в последнее время они сблизились. И Майлз оказывает Беляевой нехилую протекцию.

— Сержант…

— Зовите меня Джозеф, доктор Волынски, — перебил меня он.

— Ну тогда и вы зовите меня Джордж. Вот видите, мы почти тезки, — попробовал я пошутить, но неудачно.

— О'кей, сэр. Простите, Джордж, — улыбнулся сержант.

Я заметил, что улыбки американских солдат как-то живее, что ли, чем американских гражданских. По крайней мере, они действительно похожи на живые улыбки, а не на пластиковый оскал.

— Джозеф, у нас есть проблема, — пожаловался, пока есть оказия. — В прошлый раз на Базе нам не дали достаточно времени, чтобы купить нормальное оружие. В городе же оно оказалось слишком дорогим для нас. А опасности этого мира мы тогда недооценили. Не могли бы вы нам помочь?

— Чем, сэр? Ой, простите, Джордж.

— Купить для нас в арсенале Базы десяток автоматов и один ручной пулемет. Запасные рожки к ним и патроны соответственно. Деньги я дам.

— Я понимаю вашу проблему, Джордж, — на лице сержанта проступила мина искреннего сострадания, — но нам категорически запрещено вступать с вами в какие-либо коммерческие отношения. Мисс Беляева это особо оговорила устно, когда передавала нам приказ не допускать вас на Базу. Потом уже это в компьютер вбили.

— Спасибо за информацию, Джозеф.

Что ж, всегда лучше иметь определенность, чем неопределенность. Впрочем, это сентенция из серии, что лучше быть молодым, здоровым и богатым, чем старым, бедным и больным.

Я посмотрел на патрульных. Они радостно устроили импровизированную фотосессию с Ингеборге, фотографируясь с ней поочередно на фоне бронетранспортера.

— Инга, — крикнул я ей по-русски, — ты их в щечку поцелуй, пусть потом хвастаются.