нечто столь необычное, что поступок адмирала станет предметом ожесточенных споров, продолжающихся и по сей день. История сложная, и для начала предлагаю оценить общую картину.

Итак, Нельсон не подчиняется приказу. Контр-адмирал Грейвс, его заместитель, подтверждает получение приказа и продолжает бой. Ни один корабль не выходит из боевой линии! Лишь несчастный капитан Риу, оказавшийся в ней, в общем-то, случайно, занервничал и решил все же подчиниться распоряжению главнокомандующего. Он начал отходить и тут же попал под огонь береговых батарей. Риу успел сказать: «Боже, что подумает о нас адмирал Нельсон!» – и это были его последние слова. Датское ядро разорвало капитана пополам.

Заметим, что в донесениях, отправленных и Паркером, и Нельсоном в Адмиралтейство после битвы, про сигнал номер 39 ни один из них не упоминает. Нельсон – по причинам понятным, Паркер… А зачем ему это делать? Лишние разбирательства не нужны и ему.

…Нельсон понимает, что выигрывает, однако датчане сражаются отчаянно. «Даннеброг», на котором уже был спущен флаг, объятый пламенем, начал опасно дрейфовать. Прямо из орудийных портов выпрыгивали матросы, которых англичане даже пытались спасти. Береговые батареи датчан продолжали вести огонь, причиняя кораблям Нельсона значительный урон. Сколько это могло еще продолжаться?

«Братьям англичан – датчанам!

Лорду Нельсону приказано пощадить Данию, если сопротивление будет прекращено. Однако, если огонь со стороны Дании продолжится, лорд Нельсон вынужден будет сжечь все плавучие батареи, которые сдались, и не сможет спасти их защитников – храбрых датчан».

С этого письма, написанного Нельсоном на борту «Элефанта», все и началось. Письмо доставил кронпринцу Дании, находившемуся около одной из береговых батарей, адъютант адмирала Тэсиджер. Выглядит оно как очень «дружеская угроза», сильно похожая на шантаж. Это важно для того, чтобы не торопиться с обвинениями в адрес Нельсона, которые последуют позже. Отметим также, что все то время, пока происходило нечто похожее на начало переговоров, огонь с обеих сторон продолжался.

Не забываем и про ветер. Английские корабли могли в любой момент оказаться в крайне невыгодном положении. Не из-за флота противника. С ним, считай, уже покончено. А вот береговые батареи… О, они бы доставили англичанам немало неприятностей. Да, собственно, уже делали это.

Кронпринц прислал к Нельсону для переговоров генерала Линдхольма. Тот, прибыв на борт «Элефанта», первым делом поинтересовался – какова все же цель послания, полученного датчанами от адмирала? Имел полное право. Никто из датчан не понял, их просто пугают или…

Сейчас Нельсон удивит всех. Он предложит перемирие. Не капитуляцию, пусть даже на почетных условиях, а именно – перемирие. Подчеркнем – никаких полномочий у него на это не было. На перемирие так точно. Вряд ли Нельсон не понимал, что ему в любом случае придется оправдываться. «Король спонтанных решений», на сей раз он хорошо подумал. Пусть дипломат из него, вообще-то, слабый, но иногда он мог.

«Отправляя на берег флаг перемирия, лорд Нельсон преследует лишь одну цель: проявить милосердие. Поэтому он соглашается прекратить боевые действия до тех пор, пока не сможет отправить своих пленников с захваченных им кораблей. Он также соглашается высадить на берег всех раненых датчан и сжечь или увести все захваченные корабли. Лорд Нельсон, верный слуга своего короля, смиренно заявляет: если посланный им флаг перемирия послужит предвестником долгого и счастливого союза между его милосердным монархом и Его Величеством королем Дании, он всегда будет считать это своей величайшей победой».

Никогда в жизни Нельсон не проявит столько дальновидности и хитрости. «Милосердие»! Как благородно! Тем более что в Англии многие еще хорошо помнят о его поведении в Неаполе. «Милосердие»! В этом месте не английские историки обычно начинают иронизировать. Но Нельсон ведь искренен! Наполовину, так правильно будет сказать. Своих людей он действительно жалел и лишних потерь не хотел.

Не соглашусь я и с Генри Эджингтоном, утверждающим, что Нельсон просто «блефовал», так как не хотел продолжать сражение. Не хотеть-то он не хотел, но я не сомневаюсь в том, что, если бы его «дипломатическая хитрость» не удалась, довел бы его до конца. И выиграл бы его, но какой ценой!

В письме же самое главное – не про «милосердие», а последний его абзац. Нельсон совсем неслучайно порекомендовал генералу Линдхольму сначала посетить адмирала Паркера и обсудить с ним именно эти, последние строчки. Очень, очень умно́!

Нельсон, по сути, предложил датчанам не просто перемирие. Он предложил им достойный выход из ситуации. Союз ведь можно и не заключать, а начать переговоры, получить передышку и не выглядеть сдавшимися на милость победителя – вполне можно. Да и английское правительство вряд ли стало бы возражать против такого. Даже гипотетическая возможность превратить противника в союзника – уже хорошо.

Адмирал Паркер понял все сразу и правильно. Теперь он уже и сам видел, что Нельсон принял единственно правильное решение. Он согласился на перемирие. Линдхольм вернулся на берег, датчане прекратили огонь. Они тоже были готовы сражаться и дальше, но понесли тяжелые потери и «благородное предложение» отвергать не стали.

…Нельсон все равно отправлялся на встречу с адмиралом Паркером с тяжелым сердцем. Он нарушил приказ главнокомандующего, да еще и начал переговоры о прекращении огня без консультации с ним. Паркер сразу разрушил его тревоги. Едва Нельсон поднялся на борт флагманского «Лондона», адмирал, не сказав ни слова, подошел к Нельсону и крепко его обнял. Паркер умел быть и благородным, и благодарным.

Вернувшийся на «Элефант» Нельсон заперся в адмиральском салоне, сел за стол и начал писать… стихи. Посвященные Эмме, разумеется. Своему ангелу-хранителю. Стихи так и называются.

Твой ангел – это я, и наши души

Не смогут разделить ни океан, ни суша…

О, он опять вернулся! Или… Никуда и не уходил?

Часть девятая

Перед «вторжением»

Введение

«Джон Булль всегда верил в меня, и я благодарен ему за это». Написано вскоре после Копенгагена. Прав Нельсон. Если он и оставался для кого-то героем в любых обстоятельствах, то для Джона Булля, то есть для англичан.

А кто-то – просто любил этого человека. Фанни Нельсон почему-то решила, что с Балтики он может вернуться… к ней.

«Мой дорогой муж, прошло уже много времени с тех пор, как я писала тебе в последний раз… Прошу тебя, давай снова жить вместе. Заверяю тебя, мне нужно лишь одно – чтобы тебе было хорошо. Пусть прошлое забудется, как сон…»

Письмо вернулось назад. С пометкой: «Вскрыто лордом Нельсоном случайно, но