Моя скупая похвала, как и утром, стала для нее полнейшей неожиданностью. И почему-то заставила растеряться, хотя, на мой взгляд, я не сказал ничего лишнего. Тем не менее мой уход из столовой сопровождался гробовым молчанием. Даже горничные испуганно притихли. Садовника я вообще со вчерашнего дня не видел и лишь по подстриженным кустам мог судить, что он все еще здесь. Нортидж моим заявлением тоже почему-то озадачился, причем настолько, что не пошел провожать меня наверх, как давеча. И лишь после того, как я ушел, на кухне послышались приглушенные разговоры и едва слышно загремели кастрюли.

Ночь, вопреки ожиданиям, прошла спокойно. Я отлично выспался, успел худо-бедно смириться с потерями и на следующее утро вспомнил о моргуле лишь тогда, когда попытался потянуться и зашипел, обнаружив, что спину вчера на кладбище все-таки повредил.

— Х-хозяин?! — с испуганным воплем отпрянул Нортидж, когда я спустился вниз и, ввиду полнейшего отсутствия зеркал в доме, попросил его взглянуть на мой тыл. — Кто же это вас так?!

Кое-как изогнувшись и ощупав спину, я констатировал наличие там огромного синяка от макушки до самой задницы. И мысленно порадовался, что, помимо него, ничего серьезного больше не заработал. Мелкие царапины не в счет. Гудящая башка и подкатывающая к горлу тошнота при поворотах головы тоже. Ну а слабость… что слабость? В пору ученичества со мной и не такое бывало. Особенно когда учитель на полдня загонял в один из своих пространственных карманов.

На этой мысли я застыл на середине движения и в шоке уставился на ничего не понимающего дворецкого. А потом выругался, с досадой хлопнул себя по лбу и прямо из дома создал темную тропу, успев напоследок крикнуть:

— До обеда меня ни для кого нет. Если кто спросит, скажите, что я временно мертв!

Что при этом подумал Нортидж, я, наверное, никогда не узнаю — у моего дворецкого имелась одна полезная черта: он не оспаривал приказов. Ну а о том, что порой это было совсем некстати, я сообразил гораздо позже. Уже после того, как осознал, что далеко не каждый посетитель сумеет понять мой странный юмор.

Пока же я с огромной скоростью несся обратно в Верль, чтобы проверить очередную догадку. А выскочив в центре Алторийской трясины, с трудом отдышался и лишь после этого заставил себя по-новому взглянуть на окружившую остров воду.

Дурак… святые боги, ну каким же надо было быть дураком, чтобы сразу не заметить поразительного сходства проклятых луж с той водой, что окружала убежище учителя непроходимым болотом!

Мне и раньше казалось, что под его водами кроется нечто большее, чем илистое дно или спрятанные под ним, погруженные в длительный стазис мертвецы! Конечно, я подозревал, что защита острова была лучшим творением мастера Рэйша. Венцом его искусства. Самой совершенной и воистину идеальной клеткой, внутри которой только он и я могли чувствовать себя в безопасности. Но даже не догадывался, что помимо обычной защиты учитель использовал природные свойства темной стороны и обустроил убежище в самом центре образуемой ею громадной каверны.

Именно сюда он сталкивал меня, когда учил управлять мертвецами. Здесь же я впервые познал, что такое настоящий холод. Именно в этих пустотах я, еще неопытный тогда сопляк, не раз замерзал до полусмерти. И на протяжении долгих часов или сидел, вынужденно слушая ввинчивающийся в уши шепот, или до седьмого пота рубился на мечах в тщетной попытке укокошить очередного зомби.

Подойдя к кромке воды и взглянув на нее через линзы, я безошибочно разглядел прячущуюся под слоем воды густую сеть охранных заклинаний. Причем не одну, а сразу десяток, которые целыми гроздями покрывали пространство вокруг острова и недвусмысленно намекали, в каких именно местах учитель прикрыл ими естественные каверны.

Войдя в воду до середины голенища, я опустил туда руку с перстнем и вздохнул, когда привязанная к кольцу защита дрогнула и расступилась. А затем задержал дыхание, сделал еще один шаг, с трудом, но все-таки увидел дно и буквально провалился во Тьму, одновременно доставая секиру.

Открывшаяся моему взору пещера оказалась сравнительно небольшой, но любовно обустроенной, оборудованной полками, стойками с оружием и всем тем, что постепенно скапливается в подвалах любого состоятельного мага, но что по каким-то причинам жалко продать. Наверное, здесь были все доспехи и мечи, которые мастер Этор коллекционировал годами. Всевозможные латы, арбалеты, амуниция, аккуратно разложенные по полкам амулеты — как уже разряженные, так и сохранившие почти весь заряд.

О назначении некоторых из них я, к своему стыду, даже не догадывался. Часть вообще увидел впервые в жизни. А к некоторым, оценив насыщенность магического фона, предпочел бы не притрагиваться, пока не освою высшие ступени темного искусства и не научусь на глаз определять, что же это за штука.

Зомби, кстати, здесь тоже имелся. Один, но обряженный в такое количество обмундирования, что я при виде его только крякнул. Признаться, раньше я думал, что мастер Этор просто усыпил своих зомбяков, которые в свое время доставили мне немало неприятностей. Но оказалось, что старик не пожелал разбрасываться ценным материалом, а по окончании ученичества использовал мертвецов для других целей. И превратил некогда неплохих убийц в достойных уважения стражей, которые должны были уберечь его наследие от воров.

Почуяв, что в схроне появился посторонний, мертвец мгновенно ожил, но стоило мне показать перстень, как укутывающая зомбяка плотным коконом защита вспыхнула, и он снова отступил к стене, впав в состояние спячки.

Выбравшись наружу и аккуратно восстановив защиту, я по очереди обошел каждый из двенадцати схронов, которые бездонными, невидимыми простому глазу ямами окружали остров. Но везде обнаружил лишь вещи, много, очень много вещей, совокупную ценность которых было трудно даже представить. И, разумеется, в каждом из схронов обязательно дремал один или парочка мертвых стражей, справиться с которыми даже мне с моими нынешними навыками было бы весьма проблематично.

Будить их и проверять, будут ли они подчиняться, я не стал. И без того было понятно, что все свои секреты мастер Этор привязал к фамильному перстню. Но сколько на это ушло времени и сил! Годы, десятилетия кропотливого труда!

В то же время я с грустью осознал, что заботливо сохраненное, надежно спрятанное и оставленное исключительно для меня сокровище в действительности было мне не так уж и нужно. И его значимость меркла в сравнении с теми огромными, воистину не имеющими цены знаниями, которыми учитель мог бы, но не успел со мной поделиться.

Именно об этом я думал, когда смотрел на собранные наставником вещи. И только теперь сознавал, почему он так и не сказал об этом: если бы я не понял этой истины сам, то оставленных в наследство ценностей оказался бы недостоин. А если бы понял, то они утратили бы всякий смысл. И даже в этом старый маг оказался провидцем.

— Эх, Грем… — вздохнул я, вернув на место последнюю защитную сеть. — Жаль, что тебя больше нет рядом. Может, ты и был занудой, но теперь мне будет тебя не хватать.