При эвакуации заводов и фабрик предусматривалось получение за счет военного фонда эвакуационного вознаграждения: служащим с окладом не свыше 2400 руб. в год — в размере половины месячного оклада, а всем рабочим двухнедельной платы. К этому добавлялись подъемные деньги и бесплатный проезд до места следования. Нередко проводилась реквизиция машин, станков, заводского оборудования и материалов — в первую очередь всего того, что могло потребоваться для «военных надобностей». То, что не удавалось вывезти и могло быть использовано неприятелем, уничтожалось.

23 июня 1915 г. Особое совещание в Ставке Верховного главнокомандующего предоставило право оставить «по желанию» места постоянного жительства галицийским уроженцам местного происхождения, польскому населению как Варшавского губернаторства, так и других местностей, а также коренному русскому населению. При этом им оказывалось содействие и предоставлялся бесплатный проезд по железным дорогам, по пути следования устраивались питательные пункты. Местности их водворения устанавливались министром внутренних дел. На это министерство, а также на ведомства Землеустройства и земледелия и Торговли и промышленности, возлагалось «попечение» о предоставлении беженцам работы.

По-иному определялась судьба немцев-колонистов. Те из них, кто владел в сельской местности землей или другой недвижимостью, а также безземельные, но приписанные к обществам колонистов, даже если они жили в городах, подлежали обязательному выселению за собственный счет в местности вне театра военных действий. Районы выселения и нового водворения устанавливались главнокомандующими армиями фронта. От обязательного выселения освобождались «благонадежные» жены и матери колонистов, состоявших на службе в действующей армии, а также их дети. Недвижимое имущество колонистов подвергалось секвестру и передавалось в ведение Главного управления землеустройства и земледелия, причем право пользоваться им получали беженцы из освобожденных войсками местностей.

Летом и осенью 1915 г., несмотря на несогласие, высказанное в Совете министров, военные власти проводили принудительное выселение и другого крестьянского населения — в Ковенской, Гродненской, Волынской, Подольской, Бессарабской губерниях, на юго-западном фронте. Выселялись в первую очередь мужчины призывного возраста — «от 17 до 45 лет», чтобы сохранить кадры для пополнения армии и лишить врага трудовых ресурсов. Одновременно проводились реквизиции продовольствия, лошадей, скота, перевозочных средств за установленное вознаграждение. При реквизиции продовольственных продуктов после сбора нового урожая отбирались все запасы сверх годовой потребности населения. В местностях, где имелась угроза нашествия неприятеля, населению оставлялось не более нормы месячного потребления.

Выселение еврейского населения осложнялось существованием закона о черте оседлости. Поэтому их первоначальное выдворение военными властями в 24 часа как «враждебной среды» сменилось оставлением на старых местах жительства. В то же время обсуждение вопросов правового положения евреев в правительственных и общественных кругах приняло в годы войны широкие масштабы. Постановлением Совета министров от 4 августа 1915 г. на время войны евреям было предоставлено право жительства, а также торговли и ведения промыслов в городских поселениях вне черты оседлости, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении министерств Императорского двора и Военного. Евреям-беженцам купеческого звания разрешалось повторное приобретение купеческих и промысловых свидетельств на новых местах жительства.

Еврейских выселенцев размещали, как и добровольных беженцев, в прифронтовых губерниях с предоставлением материальной помощи от государства. При освобождении неприятельской территории местное еврейское население распоряжением военной власти сосредоточивалось в особых пунктах. Евреям иностранного подданства проезд в центральные губернии России не допускался.

Таким образом, статус беженцев зависел от их социального, сословного положения. Чиновники государственных и общественных учреждений, служащие оборонных предприятий находились в несравненно лучших условиях при эвакуации. В свою очередь, крестьянство в соответствии с обычным к нему отношением рассматривалось и при решении беженского вопроса как поставщик военной силы, продовольствия, лошадей и т. д. Учитывалась и национальная принадлежность, прежде всего, евреев, немцев. Национальный вопрос оказывался решающим в случае австрийско-германского подданства депортированных.

Вначале контроль над беженцами и распоряжения в их адрес исходили в основном от военных властей фронтов и Ставки верховного главнокомандующего, которые с началом войны наделялись особыми полномочиями. Только 4 августа 1915 г., когда численность беженцев сильно возросла, по инициативе Ставки центральные власти приняли решение о массовом перемещении беженцев во внутренние губернии для разгрузки прифронтовой полосы от избыточного населения и оказания ему помощи на новых местах жительства. С осени 1915 г. вывоз беженцев в тыловые губернии осуществлялся по железным дорогам, в основном «маршрутными поездами», следовавшими до места назначения.

Согласно закону и «Положению об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа 1915 г. потребности беженцев удовлетворялись за счет казенных средств, а обязанности государственного попечения возлагались на министра внутренних дел, главноуполномоченных по устройству беженцев, губернаторов и градоначальников, на земские учреждения и городские общественные управления, а также на специально создаваемые местные комитеты.

Вместе с тем для обсуждения и объединения мер по обеспечению нужд беженцев под председательством министра внутренних дел учреждалось «Особое совещание по устройству беженцев» как «высшее государственное установление». В его состав, помимо 7 членов Государственного совета и 7 членов Государственной думы, входили представители основных министерств, представитель наместника на Кавказе, главноуполномоченные по устройству беженцев, представители «Татиянинского комитета», Российского общества Красного Креста, Всероссийских земского и городского союзов, целого ряда национальных благотворительных организаций и т. д. Особому совещанию и его местным органам были подведомственны все категории беженцев, за исключением иностранных подданных немецкой и венгерской национальностей. По решению Совещания было введено регулярное «пайковое» довольствие беженцам из государственных средств. Однако помощь оказывалась в первую очередь наименее обеспеченным. Обращалось внимание на необходимость трудоустройства беженцев и существования за собственный счет тех, кто имел такую возможность.

По официальным данным на 20 декабря 1915 г., представленным губернаторами и опубликованным «Татиянинским комитетом», на территории империи, за исключением Закавказья, было зарегистрировано 2706,3 тыс. беженцев. Из них 2496,4 тыс. размещались в губерниях Европейской России, остальные в Предкавказье, Сибири и Средней Азии. Особенно много (свыше 100 тыс.) их оказалось в Екатеринославской, Лифляндской, Московской, Самарской, Саратовской, Минской, Тамбовской, Харьковской губерниях. В Москве было зарегистрировано 140,1 тыс. беженцев, в Петрограде — 84,1 тыс., Харькове — 42,1 тыс., Екатеринославе — 33 тыс.