— Спасибо, — ответили мы почти хором, а Палыч составил пустую посуду на поднос и вышел из-за стола.

После обеда я пошел на экзекуцию в санчасть, где Марта и еще две женщины носились как заведенные среди легко раненных, лежащих и в палатах и в коридоре прямо на полу. В вручив мне перевязочный материал, и несколько пузырьков выпроводила со словами:

— Думаю справитесь уже сами, видите что у нас тут твориться? Хорошо, что тяжелых хоть в «областную» вывезли. Так справитесь?

— Справлюсь.

— Вот и хорошо.

Побрел обратно в комендатуру.

— Андрей, — окликнул меня кто-то басом.

Я повернулся и увидел, как меня догоняет Василий, из группы поисковиков… автомат, разгрузка, грязный маскхалат, лицо уставшее…

— Уф… — остановился он около меня, наклонившись и уперевшись ладонями в колени, — только из-за речки, со вчерашнего вечера там на пузе ползал, вокруг этой рембазы.

— А Михаил?

— Так в рейде же они, завтра только к утру будут. Мы же, как от вас тогда вышли, он меня и послал «осмотреться» там.

— И?

— Нормально, если крюк небольшой сделать, и с востока зайти, то по-тихому можно подойти, а там уже думать надо, как временную оборону выстроить, пока с этой техникой возится будут.

— Ясно… ты отдыхать шел бы, а завтра, когда группа вернется приходите к нам, будем уже мозги напрягать.

— Не, я сначала пожрать…

— В столовке, кстати, и первое и второе… все из говядины.

— Да ты что!

— Ага.

— Ну ладно, побегу, — Вася развернулся и действительно побежал, эдаким гризли в маскхалате… Вот «машина» блин, он наверное и веса-то своего не чувствует, а его в нем килограмм сто двадцать, не меньше.

А на перевязке мои друзья надо мной издевались…

— Фу, да тут ранка-то, — язвила Наталья, когда я сидел на столе без штанов поставив раненую ногу на стул.

— Надо ногу побрить! — с умным видом заявил Вовка, держа фонарь и стоя позади сидящей на стуле Маши, которая промывала рану, — мне, когда аппендицит резали, все хозяйство обрили… чудаки, где хозяйство и где аппендицит?

— Держи нормально фонарь, — сказала Маша, — и щедро замазав рану левомиколью, что вручила мне Марата, забинтовала ногу.

— Ну что доктор, долго еще эта дырка зарастать будет? — спросил я, натягивая штаны.

— Эм… — смешно нахмурила тонкие брови Маша, — думаю, еще недели две — три, при условии, что перевязываться с мазью надо все-таки два раза в сутки.

— Схожу тогда, выпрошу еще этой вонючей мази.

— Ты еще это… — немного покраснела Наталья, что я думал с ней вообще не может происходить, — спроси у этой…

— Марты?

— Да. Попроси у неё пожалуйста марли… если есть.

— Заче… а, понял, спрошу.

— По пути, если будет где возможность замародерить аптеку, сметем все, — одевая бушлат, сказал Вовка, — черт его знает, что еще может приключиться, какая хворь… пойду, покурю.

А я улегся на матрас и уснул — сытный обед поспособствовал лени и принятию горизонтального положения.

До ужина проспал, а после ужина поперся в санчасть попрошайничать. Марту застал в коридоре, где она, склонившись над раненым, лежащим на носилках на полу, пыталась попасть ему иглой в вену…

— Посветить? — спросил я, достав из кармана фонарь включил его и направил на руку раненного.

— Если не трудно, спасибо, — ответила она, не оборачиваясь, и наконец-то попав в вену, начала медленно вводить препарат.

— Не трудно.

— А, это вы, — сказала Марта поднявшись, с лотком в руках, — раз не трудно идемте, мне еще одного больного прокапать надо, а в той палате лампочка сгорела, вон они как мигают, не мудрено.

— Пойдемте.

— Я девчонок отпустила, поспать хоть немного, совсем они умаялись.

— А вы что же, железная?

— Да, — чуть улыбнулась она, — именно так меня тут и называют — Железная Марта. У меня фамилия соответствует — Эйзен.

— Не понял…

— Эйзен — железо, на идиш.

— Теперь понял.

— А вообще, привыкла просто уже за эти месяцы, и хватает нескольких часов выспаться.

Справившись с капельницей, мы вышли из палаты, точнее это был какой-то небольшой кабинет, где на нескольких столах, застеленных матрасами и бельем, лежали четверо больных.

— А что так много раненных?

— Минометы… китайцы успели несколько залпов сделать «в слепую», пока на них ГБР не вышла, вот и осколочных ранений много.

— Понятно.

— Вы перевязаться? Идемте в процедурный.

— Нет, мы справились, я хотел спросить еще этой мази, ну в дорогу нам с собой, того пузырька что вы дали, может не хватить.

— Хорошо, сейчас принесу.

— И это… ну, для девушек наших, ну вы понимаете… марли, если есть конечно.

— Для девушек?

— Да.

— Марли?

— Ну да…

— Идемте, — вздохнула Марта.

Пришлось спуститься в подвальное помещение, где было холодно и темно, единственная лампочка «сороковка» наверное, тускло горела в конце подвала. Вдоль стен были стеллажи с матрасами, бельем и какими-то ящиками.

— Сюда посветите… Ага, вот… Держите, — протянула она мне две больших упаковки женских прокладок, — подарок от меня вашим женщинам.

— Спасибо большое.

— Пожалуйста, — ответила она, потом взяла с полки небольшую картонную коробку, — идемте со мной, светите.

Прошли вдоль стеллажа и она покидала в коробку какие-то пузырьки, упаковки с таблетками, бинты, шприцы, какие-то еще коробки, несколько АИ-шек и индпакетов и развернувшись ко мне вручила коробку со словами:

— Я слышала, вы далеко поедете, вот, держите… а то мало ли.

— Спасибо вам большое Марта.

— Не за что, и не болейте.

Притащив все к себе сказал:

— Вот вам подарок от Марты.

— Ого! — поразилась Наталья, — и за что такая милость?

— Да человек она просто хороший, — ответил я.

— Ммм, — поджала губы Наталья, — наверное… ну если увижу ее, обязательно поблагодарю.

— Уж будь добра.

— Я тогда из этого всего соберу каждому аптечку что ли, — сказала Маша копошась в коробке и перебирая упаковки с препаратами… во что только сложить?

— Да пока просто кучками разложи, — сказал Вовка, — потом придумаем что-нибудь.