– Сегодня я вижу новые лица. Всех вас направил сюда Раздосадованный Шу-Аррель, и на каждого неофита у него свои планы. Среди вас есть люди искусства – художники, дизайнеры, писатели-фантазеры – те, кто в своем сознании создает новые Сферы. Вам будет легче, чем остальным, преодолеть физические преграды, посетить множественность Сфер, затем вернуться в наш мир. Придет время, и вы сполна получите то, зачем сюда прибыли. Дорога в иные Сферы откроется избранным, от вас потребуется терпение и все ваши способности, чтобы заслужить эту честь. Даже в этом уединенном и святом месте вас будут преследовать искушения мира простых арсов. Братство приложит все силы, чтобы вы смогли с достоинством преодолеть испытания, но буду честен – кое-кто из вас не осилит этот путь. Поэтому первым делом нам нужно будет найти слабину в ваших рядах, ибо мы не имеем права открывать дорогу в иные Сферы малодушным и несведущим.

Гаррель понял, что песня об иных Сферах звучит здесь часто. Неужели на этот крючок попалось так много арсов?

Трудно было заново разбудить в себе ту веру в чудо и в свое особое предназначение, которую распалил Треклятый Жрец, когда они беседовали в комнате для допросов. Особенно, когда настало время ковырять лопатой мерзлую землю огородов или гнуть спину в теплицах, удобряя, рыхля почву, пропалывая сорняки и собирая урожай кислицы и красных ягод.

После работы обычно их вели в храм. Там в душном чаде свечей и масляных ламп неофиты стояли, еле живые от усталости, слушали монотонные песнопения Треклятых, глядели слипающимися глазами, как льются на алтарь благовония, вина и кровь жертвенных ясноглазиков. Выходных не было, поэтому все новички начали роптать. Кто-то возмущался больше, кто-то меньше. Гаррелю приходилось так же худо, как и остальным. За годы работы модельером он разленился, забыл, что такое тяжелый труд, отвык вставать с первыми лучами солнц. Но Гаррель видел, что старших неофитов редко выгоняют на огороды или в теплицы, в основном же те проводили время в учебном и научном корпусах. И он решил, что либо это первое испытание для новеньких, либо им просто «повезло» попасть в обитель к началу весенних полевых работ. Гаррель вознамерился переждать; каждый вечер он мазал цинковой мазью кровавые мозоли, покрепче бинтовал руки, и, чтобы не сильно отличаться от прочих, поругивал Треклятых.

Ко всему прочему, насельников обители, вне зависимости от положения, которое они занимали в иерархии, кормили досыта: подавали супы из кислицы и рыбы, разные виды каш, всегда имелись свежие салаты и хлеб, на ужин часто было копченое или жареное мясо птиц, ясноглазиков или быстробегов. Не отказывало Черное Братство себе и в вине. Порой за ужин уходил бочонок. Для Гарреля все это было на грани с роскошью, в Первом Ареале он привык обходиться крохами. Поэтому, несмотря на ограничение свободы, Гаррель находил, что жизнь в обители лучше, чем в Приветливом Доме или на улицах Первого Ареала.

А вечерами при свете двух свечей он рисовал.

И просто этюды. И портреты. Ничего особенного, без изысков – несколько линий, пара верных штрихов: ради собственного удовольствия, без иной цели. Само собой, иногда рождались эскизы одежды. В основной – светской, но временами Гаррель хулиганил и пытался усовершенствовать облик жрецов, дорабатывая дизайн их облачения. Иногда работал над этой идеей серьезно, иногда откровенно валял дурака, облачая Треклятых в совершенно сумасшедшие футуристические одеяния.

Вскоре начало происходить то, о чем предупреждал в приветствии настоятель. Ряды неофитов стали редеть. Писатель-фантазер Джаррель, который успел всем надоесть жалобами на некие упущенные возможности в своей бессмысленной жизни, во время обеденного отдыха вышел побродить на новое кладбище, когда же его позвали обратно в теплицу, он подошел к краю плато и прыгнул в пропасть.

– Оттуда и костей не достать, – так сказал остальным неофитам брат Юону, которому довелось дежурить в то время на стене со стороны нового кладбища. – Зато будет, чем ясноглазикам поживиться.

Вторым выбыл Оаррель – проштрафившийся, попавший в опалу и вынужденный скрываться репортер «Голоса Сената». Он спрятал во время ужина в рукаве балахона нож, ночью же зачем-то устроил переполох, требуя, чтобы в обитель Шу-Арреля Раздосадованного вызвали представителей комиссии по правам арсов. Оарреля удалось обезоружить и связать до того, как он нанес кому-либо или себе вред.

Здоровяк Уоррель, изобретатель, которому довелось поработать на мафию, задумал бежать. Когда ему и Гаррелю поручили вскопать дальний огород, он и поделился с модельером своим планом.

– Я ведь неплохой механик, – тихо проговорил Уоррель, наваливаясь на черенок лопаты. – Я уже работал в здешней ремонтной зоне, я выяснил, как в нее можно проникнуть после отбоя. Не проблема захватить паромобиль, проблема раскочегарить котел и продержать машину под парами достаточно долго, чтобы она смогла передвигаться с приличной скоростью.

Гаррель угрюмо хмыкнул. Одно дело костерить жрецов в тесном кругу своих, другое – плести заговор.

– Я давно наблюдаю за тобой, – продолжил Уоррель. – Похоже, ты – арс серьезный, и с тобой можно потолковать о деле. Надо бежать отсюда, Гаррель, пока Треклятые нас не заездили до смерти! – с жаром проговорил он, сверкая глазами, затем с силой воткнул лопату в землю и тронул Гарреля за локоть. – Что скажешь? Мне нужен компаньон, самому мне не осилить этот рывок.

Гаррель тоже вонзил лопату и принялся поправлять бинты на ладонях.

– Не торопись лить желчь. – Он старался говорить рассудительным тоном, насколько это было возможно под пронизывающим ветром. – Все мы сейчас под тройным надзором.

– Слушай, остроухий, тащим отсюда хвосты! – продолжал стоять на своем Уоррель. – У меня есть кое-какие сбережения, так что за помощь отблагодарю, не сомневайся даже.

– А я говорю – подожди, – прошипел, раздражаясь, Гаррель. – Треклятые нас проверяют, разве это не понятно? Вычисляют тех, кто готов сломаться. Настоятель ведь сказал, что только достойным откроется путь в иные Сферы…

– Настоятель сказал, да? – Уоррель выпучил глаза и хохотнул. Затем торопливо оглянулся: не подсматривает ли кто? И заговорил, понизив голос: – Иные Сферы, да? Ты что, действительно веришь в этот бред? Ты такой же фанатик, как и Треклятые? Гаррель-Гаррель, ты – псих… – Уоррель покачал головой и взялся за лопату. – Давай так, я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал.

– Согласен, – ответил Гаррель.

– Конечно, ты согласен, – зло бросил Уоррель. – Вздумаешь языком болтать, сброшу в обрыв ясноглазикам на корм. Я с тобой как арс с арсом, а ты – тряпка. Слушай, а может быть, ты – неопределившийся? – Уоррель покосился на Гарреля. – Как я сразу не догадался. Теряю, видимо, чуйку…

– Не забивай себе голову чушью, – посоветовал Гаррель. – Спокойней спать будешь.

И они продолжили копать, расходясь в стороны.

Вечером же неофитам пришлось, как обычно, идти в храм. Они стояли шеренгой вдоль аркады, пошатываясь от усталости и воняя потом. Благовония и травы, тлеющие в жаровнях, словно решили посостязаться в силе запаха с арсами в грязных балахонах. Ясноглазик, предназначенный для заклания, оказался слишком резвым. Он яростно блеял, щелкал зубами и пытался лягнуть жрецов, которые прижимали его, стоя с двух сторон, к алтарному камню. Настоятель перерезал пушистую шею строптивого животного тоже не сразу. Лезвие ножа словно соскальзывало с натянутых, словно струны, жил, а когда же ясноглазик забился в агонии, оказалось, что его кровью забрызган и алтарь, и все те, кто стоял поблизости, включая неофитов.