— А тебе зачем?

А вот зачем. Ее сыну и остальным новобранцам нацгвардии в Киеве перед очередным походом на Юго-Восток официально пообещали: как только возьмут Донецк, могут выбирать себе квартиру в любом районе города, даже если там кто-то живет.

Читала Ветхий Завет, притчи Соломоновы, бросилось в глаза:

«Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями». Притч. 6: 16–19.

«Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся, потому что внезапно придет погибель от них, и беду от них кто предузнает?»

Притч. 24: 19–22.

18 сентября 2014

Свершилось. Я больше не житель Украины. В руках документы со всеми необходимыми печатями, освобождающими от материальных привязок. В том числе и от крыши над головой. Облегчение и боль. Величайший тектонический разлом века перемещает пласты человеческих судеб, вовлекая в водоворот и не оставляя выбора.

Сегодня он прошел и по моей жизни и навсегда ее изменил.

Я благодарю этот замечательный город — иногда я была здесь счастливой. Благодарю людей, которых послал мне Бог. Любовь пустила корни в моем сердце — навсегда. Благодарю Бога за испытания — и прошу сил пережить их достойно.

Одно желание горит в душе моей — во времена войн и смуты быть рядом с близкими. Но это, к сожалению, невозможно, ибо близких моих разделила линия фронта.

27 сентября 2014

Попрощалась с самыми любимыми людьми в Полтаве. На душе легче — ЛЮБОВЬ «все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит и никогда не престает» (апостол Павел).

10 октября 2014

Сегодня я стала хозяйкой дома в Крыму. Полтавская эпоха в жизни закончена. Началась эпоха крымская.

Уже после покупки узнала, что дом находится в самом сердце святых мест. Свято-Успенский монастырь под Бахчисараем с целительным озером и чудотворной иконой Богородицы Одигитрии, развалины храма Иоанна Предтечи, в пятнадцати минутах пешей прогулки — Свято-Никольский пещерный мужской монастырь.

Переезд через «линию фронта» с пожитками и запрятанными в коробках наличными деньгами в машине водителя-дальнобойщика — пожалуй, самое отчаянное из всех моих жизненных предприятий, успех которого возможен был только по воле Промысла. Все произошло воистину чудесным образом. Видимо, был нам зеленый свет с небес.

3 февраля 2015

Севастополь. Три месяца молчания. Понимаю, что не закончилась «моя» война, но втайне надеюсь на чудо.

Полгода в Севастополе. Оставленная Украина продолжает болеть, как отрезанная нога.

Полгода в попытках зализать раны. Собраться с силами. В горах, в саду, среди деревьев. В трудах, связанных с переездом.

Книга не пишется. Ни строчки, ни буквы.

Только копаться в земле. Обрезать виноград. Сажать сад. Строить новое. Созидать. Что еще можно противопоставить разрушению?

Христианская душа незлобива и мирна. По большей части расслаблена: тихо дремлет на печке. Тело может пребывать в непрестанных трудах, а вот душа трудиться не любит. Что должно с нами произойти, чтобы мы проснулись?.. Вспомнили, что в этой жизни главное? Ради чего стоит жить. И за что стоит умереть.

Территория истории

Код Мазепы

О знаменитом гетмане-предателе

Михаил Захарчук, 08.09.2014

В конце лета 1709 года в небольшом сельце Варница близ Бендер умирал в жутких мучениях бывший гетман Украины Иван Мазепа (Колединский). Он поминутно терял рассудок от невыносимых, адских болей, проистекающих от десятков неизлечимых болезней. А, приходя в сознание, после долгого нелепого бормотания истошно скулил: «Отруты мэни — отруты!» («Яду мне — яду!»).

Но поскольку травить православного даже перед тяжкой смертью всегда считалось непростительным грехом, то старшины и челядь порешили действовать по старинному обычаю — долбить дырку в потолке крестьянской хаты. Чтобы, значит, облегчить грешной душе умирающего расставание с бренным телом. Как тут не вспомнить старинное поверье: чем больше человек грешит при жизни, тем мучительнее смерть его ожидает. И впрямь — в обозримом прошлом и настоящем тогдашней Малороссии трудно было сыскать более коварного, злого и мстительного человека, нежели Мазепа. Он являл собой пример классического и законченного злодея на все времена и для всех народов. Даже при том, что общие нравы малорусских политиков той поры особой шляхетностью (благородством) не страдали. Оно и понятно: люди, живущие в окружении более сильных и могущественных соседей, вынуждены были постоянно решать тягостную, но неотвратимую дилемму — под кого бы выгоднее «подлечь». Мазепа невиданно преуспел в решении подобных задач. К смертному часу он успел совершить с десяток предательств крупных и немереное количество злодеяний мелких.

«В нравственных правилах Ивана Степановича, — пишет историк Н.И. Костомаров, которого никак не заподозришь в русофильстве, — смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому ее врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и еще беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем (Петр I. — М.З.)», перед которым еще недавно льстил и унижался… Гетман Мазепа как историческая личность не был представлен никакой национальной идеей. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями. Он лгал всем, всех обманывал — и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был сделать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду».

Историк Бантыш-Каменский так характеризует Мазепу: «Имел дар слова и искусство убеждать. Но с хитростью и осторожностью Выговского он соединял в себе злобу, мстительность и любостяжение Брюховецкого, превосходил Дорошенка в славолюбии; всех же их — в неблагодарности».

Как всегда исчерпывающе точно определил сущность Мазепы А.С. Пушкин: «Некоторые писатели хотели сделать из него героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбцем, закоренелым в коварстве и злодеяниях, клеветником Самойловича, своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою, предателем Карла после его поражения: память его, преданная церковью анафеме, не может избегнуть проклятия человечества». И в «Полтаве»