– Деньги хорошие, только я не по этой масти!

– Ой ли! – ехидно улыбнулся приказчик. – А может, лучше поторопишься, пока наши спрашивать не стали, кто злодею помогал?

– Черт-черт-черт! – не сдержался Тихон, проклиная себя за то, что связался с моряком.

– А вот нечистого поминать грех! – наставительно заметил старовер, после чего легко поднялся и вышел вон, не попрощавшись.

* * *

С точки зрения собак, люди весьма странные создания. Казалось бы, у них есть все, чтобы чувствовать себя счастливыми, но они частенько находят повод для грусти, вместо того, чтобы побегать по пустынным улицам парка, вдохнуть полной грудью морозный воздух. Наконец, можно просто погавкать на случайных прохожих и весело наблюдать, как они разбегаются.

Но нет же! Сидит и вздыхает непонятно зачем, а ее меланхоличное настроение передается Сердару, и тому хочется завыть от тоски…

– Вав! – заявил он хозяйке, не выдержав смертельной скуки.

– Что? – вздрогнула та, после чего посмотрев на умильную физиономию пса, невольно улыбнулась.

– Вав, – повторил он, вильнув обрубком хвоста.

– Ничего-то ты не понимаешь, дурашка, – потрепала она его по лохматой голове.

– Вав, – парировал пес, всем своим видом показывая, что он, может, и не семи пядей во лбу, но ума, чтобы не сидеть в четырех стенах, когда на дворе такая замечательная погода, у него хватает!

– Ладно, пойдем, погуляем, – сдалась барышня и позвала горничную: – Машенька, давай одеваться!

– И охота вам, Люсия Александровна, в эдакий мороз на улицу выходить? – всплеснула руками девушка.

– Ну что ты такое говоришь? Погода чудо как хороша! Мы прекрасно погуляем с Сердаром, и я немного развеюсь.

– Развеяться, это хорошо, – вздохнула горничная, которой совсем не улыбалось никуда тащиться по холоду, и подозрительно посмотрела на возмутителя спокойствия. – Это тебе, небось, спокойно не сидится?

– Р-р-р, – презрительно отвечал ей среднеазиат, прекрасно знающий, кто в этом доме хозяин, а чьим мнением можно и пренебречь.

– Порычи мне еще, – рассердилась девушка. – Вот будешь просить вкусненького, так попомнишь!

Прогулка и впрямь выдалась на славу. Почуявший свободу пес носился как угорелый по пустынному парку, пометил несколько деревьев, заставив смеющихся над его маневрами представительниц прекрасной половины человечества стыдливо отвернуться. Затем за неимением более достойной цели обгавкал сиротливо сидящую на ветке ворону и уже было счел свою задачу-минимум на сегодня исполненной, как вдруг шерсть на его загривке взъерошилась, клыки оскалились, и он зарычал, как будто чувствуя опасность.

– Что это с ним? – удивилась Маша.

– Сердар, ко мне! – крикнула Люсия, но несносный питомец и не подумал выполнять команду, а бросился бежать по аллее.

Впрочем, через пару минут он вернулся, да еще и не один, а с человеком, которого баронесса Штиглиц менее всего желала встретить. Радостный Сердар бешено скакал вокруг Будищева, стараясь завалить того в ближайший сугроб, а тот, смеясь, отпихивал пса, приговаривая что-то про «шерстяного паразита».

– Доброго дня вам, милые барышни, – поприветствовал он как ни в чем не бывало Люсию и ее спутницу.

Госпожа бывшего жениха стойко проигнорировала, а вот горничная хоть и строжилась, но все же нашла нужным ответить:

– И вам здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – сухо сказала она, высоко вздернув при этом свой маленький носик.

– Какая неожиданная встреча, не правда ли? – улыбнулся он самой открытой и честной улыбкой, которой только смог.

– Видимо, для кого как, – не удержалась баронесса и строго глянула на Машу.

– Люсия Александровна, – начал Будищев. – Нам с вами нужно серьезно поговорить и лучше сделать это прямо сейчас.

– Вот как! – издала нервный смешок барышня. – И чем же, позвольте спросить, этот день отличается от всех иных?

– Тем, что в другое время у нас такой возможности может и не быть, – терпеливо продолжал Дмитрий, после чего обернулся к горничной и попросил: – Машенька, вы не оставите нас на пару минут?

– Вот еще, – вспыхнула Люсия и строго сказала: – Мария, не вздумай никуда уходить!

Надо сказать, что любопытная девица и сама никуда не собиралась, но несносный Сердар вдруг схватил ее зубами за полу мерлушковой шубки, совсем недавно подаренной госпожой, и потащил в сторону. Девушка как могла протестовала против подобного произвола, но упрямый пес продолжал, и ей волей-неволей пришлось подчиниться.

– Предатель! – возмутилась мадемуазель Штиглиц и даже топнула ножкой, но собакен не обратил на ее неудовольствие ни малейшего внимания.

– Люся, давайте все же поговорим, – улыбнулся в усы подпоручик.

– Я не желаю с вами беседовать, а если вы не оставите меня в покое, я буду кричать!

– Неужели я вдруг стал вам настолько противен?

– Вы… вы… вы – негодяй!

– И почему же?

– Вам и самому это должно быть известно!

– О чем именно?

– Вы только притворялись, что любите меня, а сами намеревались продолжать связь с этой вашей, как ее, Гедвигой, Гесей, не знаю. Имя им легион…

– С чего вы это взяли?

– А разве вы не пошли на подлог и не освободили ее из тюрьмы?

– Вот оно что, – понимающе хмыкнул Дмитрий. – А вы полагаете, лучше было бы оставить беременную женщину в заключении?

– Так это правда! – еще больше возмутилась баронесса. – У вас будет ребенок, а вы скрывали это от меня?

– Люсенька, – Будищев так участливо покачал головой, что баронессе захотелось его убить, – вы же все-таки медик! Меня больше года не было в Петербурге, каким образом я могу быть отцом этого несчастного малыша?

– Об этом я как-то не подумала, – вынуждена была признать Люсия, но надолго ее не хватило, и барышня снова перешла в наступление: – Все равно вы сначала должны были все рассказать мне!

– Обещаю в дальнейшем рассказывать вам всё!

– Будищев, вы что, не поняли?! Не будет никакого «в дальнейшем»! Я все равно не желаю вас видеть, да у нас и не будет такой возможности. Я стану фрейлиной, а…

– А я охраняю императора, – с улыбкой парировал подпоручик. – Так что видеться мы будем каждый день. И это не считая церемонии награждения, которая состоится через пару дней. Там уж мы точно встретимся.

– Нет, это положительно невыносимо! Я не желаю вас видеть, вы слышите?

– А я, напротив, очень соскучился.

– Все, я ухожу!

– Значит, до скорого?

Баронесса в ответ только фыркнула и тут же пошла прочь с гордо поднятой головой. Изнывающая от любопытства горничная немедля к ней присоединилась, и только бедный Сердар не знал, что ему делать. Сначала он побежал к Будищеву, потом понял, что тот остается, и вернулся к хозяйке, но на полпути встал как вкопанный и отчаянно заскулил. Его честное и преданное собачье сердце разрывалось между двумя людьми, которых он любил больше всего на свете, а те вели себя как бесчувственные истуканы, не собираясь что-либо предпринять.