— И где тебя Саркан нашел? — осведомилась она, поджимая губы.

По-видимому, к тому времени некую версию спасения королевы они уже выслушали, но принц Марек и Сокол, понятное дело, не потрудились изложить те части истории, которые их не устраивали, да и знали они далеко не все. Я принялась сбивчиво, нескладно объяснять, как именно судьба свела меня с Сарканом, — а Сокол так и сверлил меня настороженно-внимательным взглядом. Про Дверник и мою семью я постаралась сказать как можно меньше — Сокол уже воспользовался Касей как орудием против меня.

Я позаимствовала тайный страх Каси и попыталась намекнуть, что моя семья сама захотела предложить меня Дракону; я не забыла упомянуть о том, что мой отец дровосек (я уже знала, что на дровосека они посмотрят свысока), и имен по возможности не называла. Я говорила «деревенская старица» и «один из пастухов» вместо «Данка» и «Ежи», и выставила дело так, будто Кася — моя единственная подруга, а других нет и не было, прежде чем, запинаясь, пересказала историю ее спасения.

— Я так понимаю, ты вежливо попросила, и Чаща вернула ее тебе? — поинтересовался Рагосток, не отрываясь от работы: большими пальцами он вжимал крохотные красные камешки в золото, один за другим.

— Дракон… Саркан… — Имя его громом отозвалось на языке, и я с благодарностью почувствовала, что чуть воспрянул духом. — Он предположил, что Чаща отдала ее мне, рассчитывая поймать нас в ловушку.

— То есть на тот момент он еще не совсем рехнулся, — кивнула Алоша. — А почему он не предал ее смерти сразу же? Он знает закон не хуже всех прочих.

— Он позволил… он позволил мне попытаться, — объяснила я. — Он позволил мне попытаться ее очистить. И у нас получилось!..

— Или вам так кажется, — отрезала Алоша. И покачала головой. — Так жалость ведет прямиком к беде. Что ж, от Саркана я подобного не ожидала. Ну да мужам и получше его случалось потерять голову из-за девчонки вполовину младше себя.

Я не знала что сказать. Мне хотелось запротестовать, воскликнуть: «Неправда, ничего подобного!» — но слова застряли у меня в горле.

— Уж не считаешь ли ты, что и я тоже потерял из-за нее голову? — забавляясь, произнес Сокол. — А заодно и принц Марек?

Алоша обожгла его презрительным взглядом.

— Когда Мареку было восемь, он прорыдал целый месяц, требуя, чтобы его отец собрал войско, призвал магов со всей Польнии и отправился в Чащу вызволять его мать, — проговорила она. — Но Марек уже не ребенок. Ему следовало головой подумать, да и тебе тоже. Скольких людей нам стоил этот ваш героический поход? Вы взяли тридцать испытанных воинов, тридцать конных всадников, и каждый — закаленный в бою солдат, и каждый вооружен мечом из моей кузни…

— И мы привезли назад твою королеву, — отозвался Сокол. В голосе его вдруг прозвучала резкая нога. — Или для тебя это ничего не значит?

Рагосток шумно, демонстративно вздохнул, не отрываясь от своего золотого венца.

— Сейчас-то нам что до того? Король хочет, чтобы девчонку испытали, — так давайте уже покончим с этим делом. — Судя по его тону, Рагосток ожидал, что много времени это не займет.

Отец Балло откашлялся, потянулся за пером, обмакнул его в чернильницу и наклонился ко мне, сощурившись сквозь очочки:

— Ты и впрямь выглядишь совсем юной для такого экзамена. Скажи, милая, как долго ты проучилась у своего наставника?

— С осени, — ляпнула я. Все глаза недоверчиво уставились на меня.

Саркан не говорил мне, что, прежде чем обратиться с просьбой о внесении в реестр, маги обычно учатся семь лет. После того я добрых три часа беспомощно барахталась, выбиваясь из сил и не справляясь и с половиной заданных мне заклинаний. Даже отец Балло уже готов был поверить, что Саркан безумно в меня влюбился или решил позабавиться за их счет, поэтому и прислал меня на испытания.

От Сокола помощи ждать не приходилось. Он с легким интересом наблюдал за совещанием магов со стороны, а когда его спросили, какие чары я творила в его присутствии, ответил только:

— Боюсь, я ничего подтвердить не смогу — ведь отделить чародейство ученика от магии учителя всегда непросто, а Саркан, конечно же, всегда был с нею рядом. Я бы предпочел, чтобы вы составили собственное мнение. — И глянул на меня из-под ресниц, напоминая о намеке, брошенном мне в коридоре.

Я стиснула зубы и снова попыталась воззвать к Балло: мне казалось, если от кого и ждать сочувствия, так только от него, хотя даже он уже начинал раздражаться.

— Господин, я же объясняла: я к таким заклинаниям непривычна.

— Что значит «к таким»? — не понял отец Балло, сварливо поджимая губы. — Мы испытываем тебя во всех категориях, от целительской магии до начертательной, с учетом всех стихий и всех фаз Луны. Все эти заклинания просто невозможно объединить в одну группу.

— Но это все ваша разновидность магии. Это не… не магия Яги, — объяснила я, хватаясь за пример, который им наверняка известен.

Отец Балло уставился на меня с еще большим сомнением.

— Яга? Чему, ради всего святого, Саркан тебя учил?! Яга — это же фольклорный элемент. — Теперь уже я вытаращилась на него во все глаза. — Приписываемые ей деяния на самом-то деле совершала горстка настоящих магов. С годами все эти истории обрастали фантастическими подробностями, приукрашивались, преувеличивались и обретали мифический размах.

Я беспомощно открыла рот: один только Балло и был со мной вежлив, а теперь вот он серьезно сообщает мне, что Яги не существует.

— Мы только время зря теряем, — встрял Рагосток. Уж ему-то было грех жаловаться — он от своей работы ни на миг не отрывался. Его драгоценное украшение уже превратилось в высокую диадему с пустым гнездом в середине, предназначенным для камня более крупного. Диадема чуть вибрировала от заключенных в нее чар. — Для занесения в реестр, сейчас или когда-либо, нескольких мелких заговоров недостаточно. Алоша сразу поняла, что случилось с Сарканом. — Рагосток оглядел меня с ног до головы. — Я его, признаться, не понимаю, ну да о вкусах не спорят.

Я оскорбилась и разозлилась, а больше всего испугалась: как знать, вдруг суд начнется уже утром? Я вдохнула поглубже в жестких тисках корсета из китового уса, отпихнула от себя стул, встала, топнула ногой в пол под пышными юбками и произнесла:

— Фулмия.

Каблук стукнул о камень, и удар этот отозвался во мне и прокатился обратно волной магии. Повсюду вокруг нас замок содрогнулся точно спящий великан — и от этой дрожи драгоценные подвески на светильниках тихо звякнули друг о друга у нас над головами, а с полок посыпались книги.

Рагосток резко вскочил на ноги, опрокинув кресло и выронив на стол диадему. Отец Балло, ошарашенно моргая, оглядел все углы, прежде чем перенес свое изумление на меня — ну не может же такого быть, чтобы причина крылась во мне! Я стояла, тяжело дыша, прижав к бокам стиснутые кулаки, заклинание все еще отзывалось во мне звоном с головы до ног.