— Скажи, мой сын, что ты собираешься делать дальше".

— Воины должны поесть, перевязать раны, набраться сил. Пусть отдыхают до утра.

— Ты прав. Люди никуда не двинутся. Они будут подсчитывать убитых, заботиться о раненых и лечить своих верховых зверей. А мы тем временем подготовимся к новой схватке. Ты узнаешь о наступлении людей. У моего ворона зоркие глаза.

Уран-гхор кивнул. Это он придумал выковать шипы и разбросать их вокруг лагеря, а шаманам приказал заколдовать лапы вулкорков так, чтобы им не повредили острия тайного оружия. Потом, уже в походе, приказал своим воинам развести побольше костров, чтобы люди обманулись в численности орочьей армии. Всех человеческих разведчиков степняки поймали и убили, и узнать правду людям было неоткуда.

А после наступила пора шаманству Роба. Старик отправил во вражеский лагерь духов, наказав им оставаться там всю ночь, не являя воинам свой облик. Печальным сонмом полетели духи к людям, просочились сквозь защитные чары, невидимыми гостями бродили среди солдат, плакали и стенали. Живые не могли слышать их плача, не могли видеть духов. Неслышные голоса не проникали в уши людей, невидимые обличья не тревожили их глаз. Но стоны и образы орочьих предков касались самих человеческих душ, рождали в них смертную тоску, неясную и оттого мучительную тревогу, наполняли первобытным страхом, зарождали ужасные предчувствия. Днем воины не находили себе места, а ночью не могли уснуть. Это духи предков иссушали их разум и сердце. Измученные боязнью, печалью и подозрениями люди выступили первыми. А орки, сытые, отдохнувшие, полные сил, сумели их достойно встретить…

День подошел к концу, степь погрузилась в чистую прохладу сумерек. Далекие льдистые звезды взирали с небосвода на костры, горевшие в орочьем лагере. Теперь уже не было нужды обманывать людей, и степняки сидели возле огня целыми десятками.

Только у Уран-гхора с Робом был свой костер. Сюда пришли на совет вожди племен. Уран-гхор рассказал им, что задумал, и раздал приказы. Воины ушли, удивляясь хитрости вождя вождей.

С неба ворон упал, уселся на плечо шамана.

— Человеческие воины не хотят больше поражений, — сказал Роб, выслушав ворона. — Вожди сидят, думают, как нас победить. С ними шаманы, тоже думают. А простые воины отдыхают. Только отдых у них плохой. Духи наших предков продолжают отравлять их души страхом и сомнениями. И вождей тоже отравляют.

— Пусть думают, — усмехнулся Уран-гхор. — Только скажи мне, отец, откуда в людях столько ненужной, дурной гордости? Ведь это гордость не позволяет им правильно оценить врага. Если бы были они осторожнее, может, орки бы дальше границы не ушли.

— Это у людей в крови, — ответил Роб. — Даже когда орки были сильны, жители Богатых, земель считали нас дикарями — глупыми, жестокими, злобными. А уж когда потеряли мы свое могущество — и вовсе для людей стали обычными зверями.

— Но ведь они боялись нас, отец, — вскинулся вождь, — если подкупали слабых, убивали сильных… боялись!

— Боялись, — подтвердил шаман. — Но не как равных, а как диких зверей. Они опасны, злобны, но не умны. Люди ждут от нас только звериной силы, прямого нападения.

— Но разве мы не доказали, что способны к воинскому искусству?

— Они считают это хитростью, мой сын. Звериной хитростью, но не умом.

Уран-гхор скрипнул зубами:

— Сорное семя…

— Пусть думают так. — Роб тихо засмеялся. — Это нам только на руку.

Всю ночь орки провели в лагере. Людям они были видны словно на ладони. Но Уран-гхора это нисколько не заботило. "Пусть смотрят, как сильны мои воины, как спокойно, без тревоги, они отдыхают. Это только добавит людям страха, — думал он. — А того, чего глазам врагов видеть не положено, они и не увидят. Об этом позаботится Роб".

Знать, и вправду люди были напуганы. Под утро Роб сказал вождю:

— Человеческий вождь объявил наступление. Засветло сюда выйдет тысяча человеческих шаманов. Их прикрывают пешие воины, тридцать тысяч. А сам вождь стоит на холме, его охраняют все верховые и сорок тысяч пеших. Да колдовской щит над ним висит.

Уран-гхор кивнул:

— Пусть твои ученики делают свое дело. А мои воины сделают свое.

За эту ночь орки хорошо отдохнули. Шаманы занимались ранеными: легкие раны сразу залечили, тяжелые залили зельями, перевязали, произнесли заклинания на выздоровление. Еды у войска было много: в богатом человеческом селении нашлось вдоволь запасов, их и собрали в обоз. Раненые быстро шли на поправку, шаманы им в этом помогали. Вулкорки славно поохотились в степи и, сытые, легли спать возле своих хозяев.

А едва занялся рассвет, орочьи воины принялись состязаться в мечевом бое, рукопашной и стрельбе из лука. Сытые, довольные степняки с радостью разминали отдохнувшие мышцы. Сходились в схватках лучшие воины, а остальные встречали их громкими выкриками. И хоть были все они единым народом, каждый за свое племя радел. Молодые шаманки чествовали победителей веселыми песнями. Орки знали, что сейчас люди наблюдают за ними. И боятся. И удивляются хладнокровию воинов, которые веселятся между сражениями. А вместе с тем теряют веру в себя. Духи же завершают дело, из маленькой искорки боязни раздувая в их душах пожар ужаса.

Так орки устрашали врага и отвлекали его внимание, пока их товарищи выводили вулкорков, пробирались, незамеченные, под прикрытием лагеря, в сторону восхода и скакали в степь. И не слышно было из-за азартных криков тихого пения шаманов, которые направляли свою волшбу к краям лагеря…

* * *

Де Грасси напряженно наблюдал за движением войска. Маги шли ровными рядами по сто человек, следом — тридцать полков пехоты. На этот раз генерал сделал ставку на волшебников.

"Это должно сработать, — молитвенно повторял про себя стоявший рядом с генералом мэтр Тернель, — боги, пусть это сработает!"

До самого рассвета Главный маг и командующий армией разрабатывали план нападения на орков. Боевой дух парганцев, расшатанный ночью страха, был сломлен первым жестоким поражением, а следующая ночь лишь добавила людям ужаса. В такой ситуации медлить было нельзя. Следовало отправить воинов в бой, пока они окончательно не разуверились в своих силах.

Тысяча опытных магов с заранее заготовленными убийственными заклятиями представляла собой грозную мощь. Генерал надеялся, что шаманы не сумеют выстоять против такого натиска. Главной задачей волшебников было сломать невидимый щит, закрывавший лагерь противника. Конечно, боевые маги еще и обеспечивали защитные чары пехоте, но это было уже второстепенно — де Грасси осознавал, что так или иначе отправляет людей на убой. "Не время для гуманизма", — горько усмехнулся он, переводя магическую трубу на лагерь орков.

— Все еще развлекаются? — спросил мэтр Тернель.

— Пока да, — сквозь зубы процедил генерал. — Своеобразная психологическая атака, демонстрация сил и уверенности.

— Возможно, еще и прикрытие для какого-то маневра, — предположил Главный маг.