Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 12
Решение связаться с полицией Мантерры оказалось верным и весьма своевременным: неожиданно всплыл труп миссис Бастер. Именно всплыл, ниже заброшенной мельницы, зацепившись за мостки, где прачки стирали белье. Полиция не сразу опознала в раздувшемся теле одну из самых модных дам Хостфорда, а журналисты схватились за перья – сенсация что надо!
Тайлер из мошенника и вора вмиг превратился в хладнокровного убийцу. Улики подкинули так, что комар носа не подточит. Нашлись и свидетели, видевшие, как миссис Бастер посещала гадальца, и ее «спрятанные» в салоне украшения, и записка, где Тайлер предлагал встретиться как раз незадолго до ее исчезновения. Выдумку и правду успешно перемешали, и отличить одно от другого стало совершенно невозможно. Еще и мистер Бастер подлил масла в огонь, ворвавшись в тюрьму и требуя выдать ему мерзавца.
– Это ты ее убил! Что она тебе сделала?! Убийца! – кричал он в отчаянии.
Охранникам пришлось его увести.
Естественно, слухи об инциденте тут же разлетелись по городу. Мэру сочувствовали, Тайлера – кляли, припомнив и профессию, и то, что он рамол. Как можно ему доверять? Да рамолы и снег зимой стащат, и всю воду из реки выкрадут! Особенно старались те женщины, с которыми у Тайлера не сложилось, и мужья-рогоносцы.
Габриэль заглянул к нему на следующий день после устроенного Бастером спектакля.
– Если тебя выпустить на площадь – растерзают, – сказал он.
Тайлер ничего не ответил.
Следователь, ведущий дело, пошел навстречу коллеге, позволив ему увидеться с преступником, хотя допускали к гадальцу только адвоката. Впрочем, Габриэль не обольщался: пока следователь был на стороне мэра, пусть и не торопился делать окончательные выводы.
Маленькая каморка для допросов не слишком вдохновляла на разговор, да и тема была безрадостной. Маг безжалостно добавил:
– Мэр настаивает на ускорении процесса и на суде присяжных. С таким мнением в обществе тебя ждет петля.
– Что, даже не смягчат? Я ведь сам пришел сдаваться, – невесело откликнулся Тайлер, потирая немеющие от наручников запястья.
Он не ожидал, что все будет настолько плохо.
– Тогда расстреляют, – «утешил» его офицер.
Младший Уоллис выглядел хуже Тайлера. Гадалец хотя бы умудрялся спать, пусть даже на жесткой койке. В первую ночь в тюрьме сокамерники попытались устроить ему темную, но какой-то здоровяк, не иначе дядин знакомый, живо поставил их на место. Габриэль же почти забыл, что такое сон. Он пообещал сестре, что сделает все возможное, чтобы освободить Тайлера, поэтому искал малейшие зацепки. И если с миссис Бастер пока было глухо – тот, кто подставлял гадальца, знал свое дело, то о Мантерре мэр подзабыл. А может, решил, что делом Аделин Милтон никто не станет заниматься снова. Может, и не стали бы – уточнять что-то по закрытому делу маги не хотели, но Габриэль надавил на тамошних коллег. После напоминания о Рике-висельнике, с которым он помогал им в прошлом году, переговоры пошли гораздо продуктивнее, а наутро поступил отчет: призрак Аделин на мосту действительно есть.
Неизвестно, как об этом прознали газетчики, но они осадили управление к вечеру того же дня, а родные погибшей потребовали возобновить дело. Вся полиция Мантерры встала на уши и теперь жаждала сказать «спасибо» деятельному капитану Габриэлю.
– Тебе еще не икается? – хмыкнул мистер Уоллис-старший, когда сын выключил кристалл связи – за последнюю неделю едва успевал отвечать на сообщения.
Габриэль заскочил домой в обед, подвез Лиззи из управления. Она все утро просидела там, занимаясь материалами по делу Аделин Милтон, и тяжело вздыхала, надеясь разжалобить брата и попасть на свидание с Тайлером. Ей-богу, он давно бы устроил им встречу, но начальство уперлось рогом. Лиззи тоже понимала, что брат не виноват, но это не мешало ей вздыхать.
– Поворчат и перестанут. Там неплохие парни работают, – отмахнулся Габриэль.
Начальство уже изрядно потрепало ему нервы. Клятву быть честным и не жалеть сил в борьбе с преступностью давали все, но многие почему-то не торопились соблюдать ее.
– Честность в нашем мире не котируется, – сказала Лиззи, забирая со столика «Ночной экс-Пресс».
В свежем номере Тайлеру в очередной раз перемывали кости, плавно подводя читателей к мысли, что у него нет ничего святого. Пожалуй, в чем-то Габриэль был с ними согласен. Неужели нельзя было посоветоваться, прежде чем идти и сдаваться в полицию, надеясь на справедливый и неподкупный суд? Да когда он был справедливым и неподкупным?!
В неприятной ситуации утешало только, что родители поверили в непричастность Тайлера к убийству. На слово, не требуя доказательств. Мама, конечно, была не в восторге, узнав, с кем общается дочь, но ни слова не сказала против. То ли надеялась, что гадальца не выпустят из тюрьмы, то ли боялась, что Лиззи снова хлопнет дверью и уйдет из дома.
И с ними Габриэль был согласен. За месяц, не по одному разу в неделю пересекаясь с Марино, он убедился в его невиновности и даже, скрепя сердце, готов был допустить ухаживания за сестрой. Хотя у него разрешения никто спрашивать не собирался. Задавать вопросы сестре Габриэль не стал, она тоже не спешила делиться с ним девичьими переживаниями. О том, что между Лиззи и Тайлером отношения более чем дружеские, он догадался по отметине на шее сестры, которую она не заметила в день возвращения. Только на следующее утро Софи занесла ей большую коробку с новым платьем. О благопристойности позаботилась мама, и воротник-стойка скрыл следы горячности рамола.
Ему бы по роже надавать за случившееся! Но Марино вовремя оказался в тюрьме, в недосягаемости от гнева Уоллиса-младшего. Не избивать же его на встрече, с таким трудом выбитой… Нет, хотелось, конечно, но Габриэль отложил это на потом.
Артефакт среагировал в очередной раз, и офицер, подавив желание проигнорировать вызов, с раздражением сжал его в кулаке.
– Что еще?
– И вам доброго дня, мистер Уоллис, – услышал он спокойный голос целителя, сдобренный порцией иронии. – Вы просили сообщить, когда наш пациент придет в себя. Так вот, сообщаю.
Габриэль едва не выронил кристалл. Он и сам до конца не понимал, почему так беспокоится об этой в общем-то малознакомой девушке. Потому что именно его магия удержала в ней крупицы жизни? Или потому, что, пока расследовал ее дело, услышал столько занимательных историй о рамолке, что невольно заинтересовался? Да и как не заинтересоваться, если соседи отзывались о ней тепло и с улыбкой,
