Обе оцепенели от ужаса, вглядываясь в мрак гримерной.

Наконец Энн решилась и зажгла свет.

На диване лежала Синди, свернувшись, словно эмбрион в материнской утробе. Она казалась такой маленькой, словно раненый воробышек.

— Синди! — воскликнула Энн и, поспешно подойдя к дивану, опустилась перед ней на колени.

На Синди были джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Обнаженными оставались лишь руки ниже локтей, и Энн увидела на них синяки.

— Синди! — снова воскликнула Энн.

— О-о-о… — Синди поднялась и, моргая, уставилась на женщин.

— О Господи, что он с тобой сделал? — тревожно пробормотала Эйприл.

Энн с ужасом перевела взгляд на нее.

— Дюваль? — резко спросила она.

— Нет, нет… — запротестовала Синди, пытаясь выдавить улыбку. — Хэрри здесь совершенно ни при чем.

— Тогда кто?

— Это креветки.

— Что?

— Думаю, я переела креветок.

— И от этого у вас синяки на руках? — поинтересовалась Энн.

— Мне стало плохо, я упала. Мне просто нужно немного полежать. Я уже выпила лекарство. И мне уже лучше, клянусь. Я спала тут, пока меня не разбудили ваши голоса.

— Ах, Синди, — тяжело вздохнула Эйприл.

— Синди, вы должны сказать нам правду! Ведь может погибнуть кто-нибудь еще.

— Я говорю правду! — твердила Синди. — Пожалуйста, Энн, поверьте мне. Вы должны мне поверить.

— Я должна высказать этому типу все, что я о нем думаю, — после некоторого колебания заявила Энн.

— Постойте, пожалуйста! — умоляюще воскликнула Синди. — Вы сделаете мне только хуже…

Но Энн уже вышла за дверь. Стремительно пройдя между столиками, она вернулась к бару. Джон стоял, собираясь уходить.

Энн встала перед ним, лицом к Дювалю, сверля его яростным взглядом:

— Это вы избили девушку?

— Какую?

— Синди!

— А что с Синди?

Он говорил так искренне и раздраженно, что Энн засомневалась: действительно ли Дюваль виноват в плачевном состоянии Синди.

— Она… она больна, — сказала Энн.

— Говорил же я ей, чтобы она не ела этих проклятых креветок. У нее на них каждый раз такая реакция. Надеюсь, она оклемается до вечера и будет в состоянии работать. Вас я еще не уговорил поработать у меня, а?

— Нет-нет, мы с Энн уходим, — быстро сказал Джон и настороженно взглянул на Энн. — Нам действительно нужно успеть кое-что сделать, прежде чем доблестная полиция нашего округа увяжется за мной снова. Увидимся позже, Дюваль.

— Да уж, непременно увидимся, — подтвердила Энн, но Джон уже тащил ее к выходу, который по-прежнему охранял одноглазый вышибала. Он широко улыбнулся и приветливо помахал им вслед.

— Нужно взять такси, — сказал Джон. — Быстро. Полицейские наверняка уже пронюхали, что я сбежал из больницы. И они, конечно же, явятся сюда, — он сердито взглянул на Энн. — За тобой никто не следил?

Она покачала головой.

— Не верится, что они оставили тебя без присмотра.

— Думаю, не оставили.

— Думаешь?

— Днем я видела напарника Марка.

— Напарника Марка?

— Дево.

— Я не доверяю ему — впрочем, я не уверен, что доверяю и самому Лакроссу. В конце концов известно же, что он спал с Джиной. А только что я узнал, что однажды она провела ночь и с его напарником.

— В самом деле? — Энн вздрогнула. — Именно он наблюдал сегодня за моим домом, но я вышла через черный ход магазина на первом этаже.

— Молодец. И все же нам нужно поторапливаться.

— Постой! Я кое-что знаю. Нам нужно поехать…

— Дюваль только что говорил…

— Ты не понимаешь! Эйприл сказала, что Джина оставляла послания…

— …что некие вудуистские ритуалы отправлялись…

— …на кладбище, — произнесли они в один голос и уставились друг на друга в изумлении.

— Тебе не надо туда ходить, — сказал Джон.

— Я тебя одного не отпущу. Все будет хорошо. Джон, ради Бога, не возражай, ты никуда без меня не поедешь. Вон такси, быстро помаши ему!

Она подтолкнула Джона, и через секунду они уже сидели в машине.

Водитель не поверил, когда они сказали ему, куда ехать.

— Эй, ребята, вы что, сегодня же полнолуние! Повсюду полно всяких безумцев!

— Все в порядке, — заверил его Джон.

— Но кладбища по ночам закрыты! — возразил таксист.

— Мы хотим просто походить вокруг, — успокоила его Энн.

— Вот дождетесь, что кто-нибудь прострелит вам голову, больно опасное место вы выбрали, чтобы «походить вокруг».

— Мы будем осторожны, — добавил Джон.

— Вы хотите, чтобы я вас там ждал? — тревожно спросил таксист.

— Нет! — ответила Энн, взглянув на Джона. — Нас… нас друзья заберут оттуда.

Шофер доставил их по назначению, получил от Джона хорошие чаевые, но не переставал ворчать:

— Мертвых друзей, вот кого вы там найдете себе на голову. Мертвых друзей. — Потом он рассмеялся. — Ну и ну! Кладбище. Полнолуние. И я только что скинул пару покойничков. Черт знает что происходит! Ну и дела!

Он наконец уехал.

Джон и Энн растерянно смотрели на высокие стены и крепкие решетки.

— Я тебя подсажу, — сказал Джон.

— Нет, у тебя швы разойдутся! Я сама тебя подсажу.

— Я мужчина.

— Но в лучшей форме сейчас я.

— Энн…

— Ш-ш, — вдруг шепнула она. — Слушай!

До них действительно доносились какие-то звуки, похожие на пение.

— Подсаживай меня! — приказал Джон. Он бросился к стене, Энн с силой подтолкнула его вверх. Очутившись на гребне стены, Джон свесился и протянул ей руку. Схватившись за нее, Энн вскарабкалась наверх, после чего они оба бесшумно спрыгнули на землю по другую сторону забора и застыли, прислушиваясь.

— Это где-то в глубине кладбища, — прошептал Джон.

— Джон, может, нам подождать полицию, которая наверняка за нами следит? Страшно!

— Если мы будем ждать полицию, мы никогда ничего не узнаем. Как только эти ребята почуют приближение полиции, они разбегутся, только мы их и видели.

Он крепко сжал ее руку.

— Пошли. Мы должны держаться вместе.

И они двинулись через кладбище.

Ночью оно представляло собой весьма зловещее место. Время и стихии разрушили многие надгробья. Круглолицые херувимы, танцующие на куполе какого-то склепа, накренились, и Энн казалось, что они злобно уставились на нее сверху своими стертыми глазами. Полная луна лила свет на статуи и могильные плиты, отбрасывая причудливые тени.