— Последнее достижение кулинарного искусства: заливаешь кипятком и ешь! Если специи не добавлять, то вполне съедобно, хотя и пресно. Пользы от этого, конечно, никакой, но и вреда особого не будет, что утешает. Есть на ночь категорически не рекомендуется, но ложиться спать голодным, говорят, еще вреднее.

Картофельное пюре вкусом мало напоминало натуральное, но добавлять в него нечто непонятное из маленького пакетика Лев все-таки не рискнул. Мыть посуду, к счастью, было не надо, так что банки просто полетели в мусорную корзину, а когда они пили чай с остатками домашней снеди, Гуров растроганно сказал:

— Знаешь, Стас, я сейчас подумал, а вот как бы я без тебя был?

— Ой, Лева! — испуганно воскликнул Крячко. — Ты затронул столь интимные вопросы, что мне теперь страшно ночевать с тобой в одном номере!

— Да ну тебя к черту! — рассмеялся Гуров.

Неизвестно, как Стасу, но Льву в ту ночь ничего не приснилось, к счастью. А ведь могло бы!

В воскресенье к двенадцати часам невеликое помещение якобы актового зала было забито под завязку. Оглядывая собравшихся участковых, Лев отметил, что возраста они самого разного, то есть молодые вполне могли не знать, что происходило на их участках раньше, что значительно усложняло задачу. Стол, за которым сидели Косарев и он со Стасом, стоял на сцене, но сделано это было не для помпезности, просто в зале иначе все не поместились бы. Своего начальника, естественно, знали все, а вот на Гурова с Крячко таращились с большим любопытством. Косарев представил, так сказать, гостей, и Гуров начал:

— Господа полицейские! Вам всем были розданы фотографии мужчины и женщины, заключение эксперта о том, что касается их телосложения, и фотографии находившихся при них драгоценностей. Внешность мужчины и женщины — результат реконструкции черепов тех людей, чьи останки были недавно найдены. Прошу вас очень внимательно на них посмотреть и сказать, не встречали ли вы их раньше, до весны 2006 года. Я практически уверен в том, что они некоторое время до своей смерти проживали на территории Фомичевского района. Так же внимательно прошу рассмотреть фотографии драгоценностей — вдруг вы их уже видели.

Зал тут же стал похож на волнующееся море — люди поворачивались друг к другу, что-то негромко говорили, совещались, но вот они успокоились, повернулись к сцене, и Гуров, все поняв, только вздохнул.

— Значит, никто никого и ничего не узнал.

— Товарищ полковник! Так времени-то сколько прошло! — раздался из зала недружный хор голосов.

— Тогда вам придется поработать с населением на своих участках. Как я понял, за эти годы некоторые из участковых ушли на пенсию, им на смену пришли молодые, но население-то в основном осталось прежним, вот и расспросите людей. Тому, кто выяснит, кем были пострадавшие, где жили, чем занимались, я обещаю в качестве бонуса раскрыть самый безнадежный «висяк» на его участке.

Зал заметно оживился — у кого же «висяков» нет? Участковые быстро разъехались, на что Косарев заметил:

— Ну, они теперь будут землю носом рыть! Только как бы они под эти фотографии не стали совсем левых людей подводить. Ох и поездить вам придется!

Они и «примкнувший к ним» Фомин собрались в кабинете Косарева.

— Итак, что мы имеем на сегодняшний день, — первым заговорил Лев. — Пострадавшие, будучи еще живыми, были привезены на территорию садового товарищества по старой дороге, что дает нам период с осени 2003-го по раннюю весну 2006-го. Те, кто это сделал, точно знали, куда именно они их денут. Вывод: хоть один из них знал как о существовании люка, так и о том, что дача продана, но ей никто не пользуется. Была выгребная яма полная или пустая, безразлично. В полной тела опустились бы на дно, а в пустой их потом новые хозяева сверху завалили бы, сами понимаете чем, так что концов бы никто никогда не нашел. Тем более что многие сейчас пользуются спецсредствами для выгребных ям, так что и ассенизатора вызывать бы не пришлось. То, что останки были найдены — чистой воды случайность, преступники ничем не рисковали.

— Но это автоматически снимает все подозрения с Сидоркиных, — тут же заявил Косарев. — Если бы Ильич приказал, то его таджики засыпали бы останки землей, и все! А он вместо этого полицию вызвал. Егорыч же, если бы знал, что там лежит, не стал бы дачу продавать, потому что при их оборотах такая сумма — не деньги.

— Тем более что Егорыч был на этом участке еще тогда, когда туалет был деревянным, потому что кирпичный Трофимыч построил весной 2001-го. Егорыч о нем узнал только от своих рабочих, а его сын, по словам работающего там почти пятнадцать лет сторожа, впервые приехал туда с покупателем месяц назад, — подбросил свои три гроша Крячко.

— Согласен, — вынужден был признать Гуров и продолжил: — Так кто же мог знать о существовании люка и дверцы в заборе?

— Садоводы, — начал перечислять Фомин, — их гости, которым они могли рассказать об этом шедевре архитектуры, покупатели, которых вдова Трофимыча возила, чтобы дачу показать, ну, и ассенизаторы, приезжавшие чистить яму. Судя по тому, что замки были сломаны, ключей у преступников не было, а это еще раз подтверждает невиновность Сидоркиных. Но предупреждаю сразу, что вдова Трофимыча тогда продала не только дачу, но и дом, и уехала жить к дочери. Найти ее, конечно, можно, если жива, но вряд ли она помнит имена тех покупателей, которых десять лет назад возила показывать дачу. С Тамарой и Аллой поговорить нетрудно — обе в нашем городе живут. Адрес председателя кооператива у меня есть. Можно обойти всех членов садового товарищества и расспросить у них, кто приезжал к ним в гости начиная с 2001 года и кому они рассказывали об этом монументальном туалете. Можно попросить Егорыча, чтобы он приказал поднять документацию за период с 2001-го по 2003 годы и узнать, кто именно выезжал по заявкам в этот дачный кооператив. Все можно! Но что все это нам даст? Длиннющий список имен, среди которых по происшествии стольких лет уже невозможно будет выявить преступников.

— Я предлагаю подождать. Вы, Лев Иванович, участковых обнадежили так, что они из кожи вон вылезут, но выяснят, откуда взялись потерпевшие. Я понимаю, что при вашем деятельном характере это трудно, но гонять людей, как бобиков, по всему городу, когда мы даже приблизительно не знаем о времени, когда было совершено преступление, я считаю бессмысленным, — подключился к Фомину Косарев. — Кто бы и какое подозрение у нас ни вызвал, мы даже не сможем проверить его алиби на момент совершения преступления, потому что о самом этом моменте ни малейшего представления не имеем.

— А теперь послушайте меня, — сказал Гуров, когда они выдохлись. — Потерпевшие — не местные. Откуда и когда они сюда приехали, неизвестно, но они, я настаиваю, жили где-то не очень далеко от этого дачного кооператива. Ну кто рискнет везти двух избитых до полусмерти людей? А если ГАИ тормознет? Причем без всякой причины, а просто чтобы денег заработать?

— Тогда они могли быть еще неизбитые, — возразил Крячко. — Я вообще не понимаю, зачем потребовалось их в эту яму сбрасывать? Их за что-то или почему-то избили до полусмерти, а потом? Ну зачем было рисковать, тащиться в этот дачный поселок, где их все-таки мог бы заметить сторож или собаки почуять, взламывать замки?