– Чего скалишься морда. Ы-ы-ы-х-х.

Японский тесак по самую рукоять ушел в грудь солдата, вырывая последний стон и хрип, вот только губы искривило не страдание, а злорадный оскал. Рука разжалась, выпуская гранату.

Взрыв!

На общем фоне творящегося он не был чем-то примечательным – в общем-то, по большому счету остался незамеченным, – но этот заштатный случай стоил нескольких русских и японских жизней.

– Ваше превосходительство, передовые траншеи в центре заняты противником. Им удалось захватить три дзота. Брешь постоянно растет, противник продвигается вверх по склонам, еще немного – и линия обороны будет прорвана окончательно.

– Насколько мне помнится, вы с Александром Викторовичем имели план действий на этот случай.

Генерал Фок погиб этим утром, когда решил воспользоваться затишьем и проверить состояние передовой линии. Случайный, можно сказать, шальной на фоне общего затишья, снаряд разорвался прямо под лошадью генерала. Тот прожил еще примерно с полчаса, но рана оказалась смертельной. Кондратенко тут же назначил на должность командира дивизии Надеина, но общее руководство боем взял все же в свои руки. Что ни говори, но дивизия только номинально вела бой. В нем уже принимали участие соединения кораблей, крепостная артиллерия, практически вся наличествующая на Квантуне полевая артиллерия, были задействованы даже полевые китайские пушки, к которым приставили расчеты, собранные с береговых батарей, где оставалась едва ли половина личного состава.

– Так точно, – подтвердил подполковник Дмитриевский, уловив взгляд Надеина.

– Хорошо. Приступайте к отводу частей.

Двое суток русским удавалось сдерживать натиск японцев, нанеся им просто огромные потери, пространство между передовыми траншеями было буквально усеяно трупами наступающих, и это несмотря на ураганный артиллерийский обстрел со стороны противника, который применил и осадные орудия.

За это время удалось привести к молчанию множество вражеских батарей. В этом плане очень хорошо поработали морячки – как на бронепоездах, так и на море. На левом фланге действовали пять канонерок при поддержке восьми миноносцев, вдали на глубокой воде маячили крейсеры: Макаров не хотел давать противнику ни единого шанса, нанести флоту хоть какие-то потери. На правом, в заливе Джонок, встали сразу три крейсера. Огонь всех морских сил осуществлялся посредством корректировки с базы бронепоездов. Кондратенко не видел необходимости в том, чтобы вмешиваться в их деятельность, – в конце концов, они неплохо справлялись со своей работой. Настолько, что на флангах японцы так и не смогли добиться сколь-нибудь значимых результатов. А вот в центре к исходу второго дня их упорство все же было вознаграждено.

Как ни много батарей противника было приведено к молчанию, но их все еще оставалось достаточно, чтобы взломать оборонительную линию. Уже начали опускаться сумерки, когда русские все же были вынуждены начать отвод войск на вторую линию, оставляя заслоны, активно поддерживаемые артиллерией. Роман Исидорович вынужден был признать, что Фок в свое время даром времени не терял: подразделения действовали довольно слаженно, осуществляя именно отход, но не убегая сломя голову. Впрочем, японцы, похоже, на сегодня выдохлись и не были в состоянии атаковать и дальше.

Противник не выдохся. Проведя реорганизацию в самые сжатые сроки, японцы начали атаку уже в час пополуночи. Проходила она в полном молчании, без артподготовки, с максимальной маскировкой. Японским стрелкам таким образом удалось подойти довольно близко. Свою роль здесь сыграла и темная ночь с затянутым облаками небосводом. Но как бы то ни было, когда до русских окопов оставалась примерно сотня шагов, кому-то из наблюдателей что-то показалось, и он выпустил осветительную ракету: ввиду малого числа их экономили и применяли только в крайнем случае. Этот именно таким и оказался.

В бледном свете падающего огонька наблюдатели тут же рассмотрели густые цепи наступающих. В небо полетели ракеты и на других участках. Поднялась тревога, и солдаты устремились в передовые траншеи. Все же противника заметили слишком поздно – японские стрелки уже резали проволоку заграждений, когда были обнаружены, но это не было критичным. Личный состав отводился в блиндажи, находящиеся во второй линии траншей, – эдак и людям есть где отдохнуть, и на случай внезапного артиллерийского налета солдаты будут в укрытии. В первой линии оставались только по три наблюдателя от каждого взвода, которые внимательно осматривали подступы к позициям. В случае внезапной атаки упор делался на доты, которым предстояло принять на пулеметы основной напор, по меньшей мере вначале. Здешние обитатели никуда не уходили, благо и места для отдыха имелись, и защита здесь была куда как более надежная, чем в блиндажах. Эти бетонные сооружения были под силу разве только морскому калибру, причем не среднему.

Буквально за минуту солдаты были уже на позициях. К этому моменту небо уже полыхало от беспрерывно запускаемых в него осветительных ракет. Все пространство перед траншеями было залито бледным светом и причудливым набором самых разнообразных теней, отбрасываемых в разные стороны. От этой игры света и тени глаза начинали буквально слезиться, но несмотря на это, противник был достаточно хорошо различим, и по нему можно было вести прицельный огонь. Пулеметы, захлебываясь, хлестали по наступающим фронтальным и фланговым огнем, сметая наступающих чуть не взводами. Ударили орудия и минометы.

Как там говорят – филиал АДА? Это, пожалуй, точнее всего может охарактеризовать то, что сейчас творилось перед нангалинскими позициями. Беспрерывные всполохи выстрелов – иные просто искры, сверкнувшие в ночи, это винтовки, другие – мечущиеся на конце стволов языки пламени – это уже пулеметы. Резкие всполохи и вздыбливаемая в неровном свете осветительных ракет и прожекторов земля – это уже артиллерия. А перед этой огненной стеной и между султанами вздымаемой земли – мечущиеся люди. Поначалу они еще рвались вперед, но постепенно в их рядах становилось все меньше и меньше слаженности, все больше хаотичности, пока они наконец не стали сновать в творящемся вокруг аду, окончательно потеряв голову. Люди гибли в огромных количествах, не видя выхода из творящегося вокруг, так как попросту потеряли ориентацию.

Рассвет. Теперь уже поле перед нангалинскими позициями было усеяно телами наступающих. Но японское командование и не думает отказываться от дальнейшего наступления. У него имеется только один шанс взломать русскую оборону, опрокинуть обороняющиеся части и буквально на плечах отходящих войск ворваться в Артур, так как если этого не удастся сделать, то крепости им уже не взять, – ведь там тоже эти проклятые укрепления, и, как видно, к их возведению русские относятся очень серьезно. Кто-то очень сильно ошибся, докладывая в Генеральный штаб о неподготовленности русских оборонительных сооружений. Если они здесь, на значительном удалении от крепости, практически непреодолимы, то что говорить о самом Порт-Артуре?..

– Все, сдается мне, япошки выдохлись.

– Думаешь?

– Уверен, Семен. Ты как, готов?