«Он с ним заодно», — успел подумать Каллистрат Прокофьевич, прежде чем в его голове помутилось и он потерял чувство места и времени. А магнетизер, неотрывно глядя своими горящими глазами в лицо агента, продолжал совершать свои раппорты, манипулируя ладонями так, словно желал разложить свою жертву на крохотные невидимые частицы и растворить их в воздухе.

Из горла Каллистрата Прокофьевича вырвался придушенный хрип.

— Какой сильный человек, — заметил хозяину лавки магнетизер, не отрывая взгляда от агента. — Другой на его месте уже давно перестал бы сопротивляться, а этот, гляди, все еще борется.

— Ага, — тупо кивнул брильянтщик, дабы просто не оставить без внимания обращение такого человека.

— Кажется, пора, — сам себе сказал магнетизер и подошел вплотную к агенту. — Ну что, дружок, опростоволосился? — участливо спросил он.

Каллистрат Прокофьевич молчал и смотрел куда-то поверх головы магнетизера.

— Скажи мне, что будет с тобой через минуту? — властно произнес магнетизер и коснулся ребром ладони щеки агента. — Я разрешаю тебе говорить.

— Я умру, — механическим голосом андроида ответил Каллистрат Прокофьевич.

— А дальше?

— Потом будет темно.

— Загляни еще дальше?

— Потом будет Суд…

— Все правильно, — выдохнул магнетизер и приложил к тыльной стороне левой ладони агента невесть откуда взявшуюся небольшую стеклянную палочку, будто ставил некую печать.

Каллистрат Прокофьевич вздохнул и повалился на пол, посыпанный опилками.

— Ступай за городовым, — обратился магнетизер к брильянтщику. — Скажешь ему, дескать, зашел в лавку мужчина, спросил, сколько стоит жемчужная брошь для дамы, а когда узнал цену, схватился за сердце и упал. Понял?

— Понял, — кивнул Бентхен. Когда он вышел из-за прилавка, господина в пенсне в лавке уже не было.

— Ну, и где нам теперь его искать? — кипятился Михаил, переводя взгляд с Аристова на дядю и обратно. — Выходит, мы его упустили?!

— Да сядь ты, ради бога, не мельтеши, — оборвал племянника Адриан Андреевич. — Город перекрыт, через заставы просто так и мышь не проскочит.

– Он проскочит. Замагнетизирует этих ваших караульных, и поминай как звали. Ведь так? — посмотрел на Артемия Платоновича Михаил.

— Я не думаю, что он сейчас же будет пытаться уйти из города, — ответил отставной штабс-ротмистр. — Его прислали обеспечить поддержку мятежа, и, пока он не начался, из города магнетизер не двинется. И задача его: ликвидация предателей, провокаторов и всех тех, кто может помешать мятежу. Думаю, нет, уверен, что он еще здесь.

— Я согласен с Артемием Платоновичем, — отозвался полицмейстер. — Задача этого вашего магнетизера им еще не выполнена, к тому же местонахождение его нам неизвестно, так чего ради ему сейчас бежать из города? Что ему грозит? Ничего. Сейчас самое правильное для него — залечь, затаиться и выжидать.

— И наносить из своего логова смертельные удары, — добавил Аристов. — Ужалил — и снова в нору.

— И как нам его искать? — не унимался молодой Дагер.

— Ему нужно есть, пить, спать, быть в курсе событий в городе. Все это может обеспечить только его подручный. Значит, он живет у какого-то своего сообщника, и надо найти его, — сказал полковник. — Вот этим мы для начала и займемся. Кроме того, вряд ли он сможет выполнять свои задания, не выходя из своей норы. Описание его у нас есть, и сегодня же его будут знать все полицейские в городе. Задействуем наших агентов и осведомителей, всех до единого! Человек в городе — не иголка в стоге сена. Кто-нибудь, да увидит. Обязательно. Первая же его прогулка по улицам станет нам известна, поверь мне, дорогой племянник.

Такой секретный разговор происходил в полицмейстерском кабинете полицейского управления в то самое время, когда на квартире Полиновского собрались в ожидании будто бы опять приехавшего из Москвы поручика Черняка полтора десятка средневолжских комитетчиков. Но вместо Черняка к Полиновскому вошли поручик Мрочек и неказистый с виду молодой человек с серебряным перстеньком на безымянном пальце. Заключенное в треугольник Всевидящее Око на таком перстеньке испускало вокруг себя лучи. Представившись студентом Петербургского университета Юзефом Сильвандом, молодой человек сообщил, что привез оружие, деньги и манифест, который следовало немедля распространить в народе.

— Четырнадцать револьверов, привезенные мною, находятся на квартире господина поручика Мрочека, их вы можете получить хоть завтра, — сказал Сильванд, передавая Полиновскому деньги и пачку печатных манифестов. — Вот вам четыреста рублей, на которые надлежит купить еще оружия. Двенадцать тысяч рублей серебром, что я привез с собой, будут переданы штабс-капитану Иваницкому, которому поручается общее руководство всеми действиями как первого помощника поручика Черняка. Манифесты вам надлежит разослать с пропагандистами для подготовки народа к всеобщему восстанию, дата которого вам будет сообщена позже.

— А где сам Черняк? — недовольно спросил Жеманов.

— В Москве. Он занят стратегической разработкой всеобщего восстания в Поволжье. Вот, — достал Сильванд из кармана четвертушку почтовой бумаги. — Это его воззвание к вам и всем участникам восстания. Прочтите, пожалуйста, вслух.

Полиновский принял из рук Сильванда бумагу.

— «Граждане! — начал читать он. — Народный комитет „Земля и воля“, назначив меня гражданским начальником Средневолжской губернии и военным старшиной города Средневолжска, предписал содеять вооруженное восстание и завладеть Средневолжском. Для сего избираю себе в помощники штабс-капитана Иваницкого, которому поручаю разделить готовых участвовать в восстании на отряды, ежели таковых много — по десять, ежели меньше, то по пять человек, из коих выбрать между собой старшего для получения и передачи приказаний. При сем посылаю печатные манифесты от имени государя императора, с которыми приказываю разослать пропагандистов для возбуждения и приуготовления народа в близ— и дальнележащих к Казани уездных городах, селах и деревнях.

На первые потребности посылаю четыреста рублей и четырнадцать револьверов. Казна восстания в сумме сорока тысяч рублей, за исключением двенадцати тысяч, посланных мною моему помощнику господину Иваницкому, покуда находится у меня. Ее, как и остальное оружие, я привезу сам перед началом восстания. В канун его мною будет проведено общее совещание вместе со старшинами десяток или пятерок, которым будет в деталях сообщен план восстания и отданы приказания. Разглашение плана восстания будет караться смертию. Общий план восстания сообщит вам на словах мой помощник господин Сильванд, который также никому не должен быть сообщен под страхом смерти.

Максим Кречет (так я теперь называюсь)».

— Что-то слишком многовато угроз, — пробурчал после окончания чтения воззвания Аркаша Бирюков, явившийся на встречу на удивление трезвым. — Будто все мы здесь либо провокаторы, либо неразумные дети.