Пока же командиры танковых дивизий пьют не очень разбавленный спирт, а командир корпуса глазами трезвенника поглядывает на них сквозь свои громадные очки, попивает молоко из глечика. Он сидит на деревенской жесткой кровати, усиленной рядном, сидит по-турецки, скрестив крупные босые ступни, и мне как-то неловко, что он словно демонстрирует плоские, давно не стриженные желтые ногти.

Он позволяет себе быть босым и в расстегнутом кителе, как бы подчеркивая главенство в этой компании».

Будучи на службе у немцев, А.А. Власов в открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», мягко говоря, приврал, высоко оценивая себя в роли командира мехкорпуса: «Мой корпус в Перемышле и Львове принял на себя удар, выдержал его и был готов перейти в наступление, но мои предложения были отвергнуты», — напишет он.

17 июля 1941 года Власова вызвали в Киев.

Никита Сергеевич Хрущев, находясь на заслуженном отдыхе, вспоминал: «Для защиты Киева мы решили создать новую армию и назвали ее 37-й. Стали искать командующего. Нам с Кирпоносом предложили рад генералов, которые уже потеряли свои войска и находились в нашем распоряжении. Среди них очень хорошее впечатление производил Власов. И мы с командующим решили назначить именно Власова. Отдел кадров КОВО тоже его рекомендовал и дал преимущественную перед другими характеристику. Я лично не знал Власова, ни других “свободных” генералов, даже не помню сейчас их фамилии».

По свидетельству того же Хрущева, рекомендация кадровиков его не сильно устроила, и он обратился в Москву к Маленкову. Вопрос касался компрометирующих документов на Власова: доверять ли новому командующему новой армии, которая должна защищать Киев?

— Какую характеристику можно получить на Власова?

— Ты просто не представляешь, что здесь делается, — ответил Маленков. — Нет никого и ничего. Ни от кого и ничего нельзя узнать. Поэтому бери на себя всю ответственность и решай сам!

Так Власова назначили командующим 37-й армией. Это назначение датируется 23 июля. Хотя записи ни в личном деле, ни в учетно-послужной карте об этом факте нет.

Катастрофы под Киевом советскому командованию удалось избежать только благодаря вводу в бой свежих формирований.

Для усиления войск укрепрайона передавались 284-я и 295-я стрелковые дивизии, 3-й воздушно-десантный корпус, 2-й отряд моряков Пинской флотилии, отряды народного ополчения киевлян. Таким образом, силы защитников города удалось довести до 120 тысяч человек.

8 августа 1941 года командующий армией подписал боевой приказ №010 о переходе в контрнаступление в южном секторе КиУРа. А 10 августа части 37-й армии вступили в бой.

О том, как это происходило, в письме своим близким сообщал немецкий офицер: «…С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой волне атакующих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед. Вторая волна тоже понесла потери, но сомкнула ряды над трупами своих товарищей, павших в первой волне. Затем, как по сигналу, цепи людей начали бежать. С их приближением доносилось нестройное раскатистое: “Ура-а-а!”… Первые три волны были уничтожены нашим огнем… Натиск четвертой волны был более медленный: люди прокладывали путь по ковру трупов… Пулеметы раскалились от непрерывного огня, и часто приходилось прекращать стрельбу для замены стволов… Количество, продолжительность и ярость этих атак совсем истощили нас и довели до оцепенения. Не буду скрывать, они испугали нас… Если Советы могут позволить себе тратить столько людей, пытаясь ликвидировать даже незначительные результаты нашего наступления, то как же часто и каким числом они будут атаковать, если объект будет действительно очень важным?»

Уже спустя два дня от немцев были освобождены Жуляны. Затем их выбили из Гатного, Терешков, Новоселок, Пирогово, Чабанов, Китаево, Мышеловки. Были деблокированы ДОТы КиУРа, которые в течение почти недели вели бой в окружении. На четвертый день наступления войска КиУРа достигли тех рубежей, с которых противник начал свое наступление на Киев. В оперативной сводке штаба 37-й армии за 15 августа сообщалось:

«…противник продолжает удерживать рубеж Юрьевка — Хатов — Вита — Литовская, а также накапливает силы в районе Будаевки». Командование армии предполагало перейти к обороне в центральном секторе КиУРа и продолжить наступление на флангах с целью окружения и уничтожения противника.

К 16 августа положение было полностью восстановлено, а обстановка стабилизировалась.

В воспоминаниях Хрущева есть еще как минимум два эпизода, которые могут дополнить несколько штрихов к портрету генерала Власова.

Первый. Когда Хрущев приехал с Кирпоносом в штаб 37-й армии на железобетонный командный пункт в Святошино, сделанный еще в мирное время для штаба КОВО, то там из командования находился один лишь начальник штаба Мартьянов.

«Почему-то отсутствовал командующий армией. Потом и он приехал. Власов доложил обстановку, говорил довольно спокойно, и мне это понравилось. Тон у него был вселяющий уверенность, и говорил он со знанием дела».

Второй. Хрущев поехал с Власовым проверять стрелковый корпус, после замены командира, не сумевшего предотвратить отступление необстрелянных частей. Вот что он запомнил: «Обстановка была такой: немцы вели артиллерийско-минометный огонь и бомбили этот район с воздуха. Когда мы подошли к командиру, он сидел на каком-то полевом стуле, а стол перед ним был накрыт кумачом. Стоял телефон. Тут же была вырыта щель-убежище. С ним были какие-то люди. Он стал докладывать нам обстановку. В это время немцы обстреляли нас из минометов и строчили их пулеметы, но их самих не было видно, только шел гул по лесу. Власов держался довольно спокойно (я поглядывал на него). У него была вырезана трость из орешника. Он этой тростью похлопывал себя по голенищу. Потом он предложил, во избежание неприятностей, залезть в щель».

«Основной задачей 37-й армии с 24 августа была борьба за окуниновский плацдарм, — пишет А. Исаев. — На фронте Киевского УР наступило затишье. В состав армии вошел 27-й стрелковый корпус (87-я, 171-я стрелковые и 28-я горнострелковая дивизии), из состава армии в резерв фронта убыли 1-й и 2-й воздушно-десантные корпуса; из 64-го стрелкового корпуса в состав армии А.А. Власова рокировалась 146-я стрелковая дивизия».

Исходя из группировки сил на Юго-Западном фронте, к 1 сентября против 5 советских армий действовали 45 дивизий. 5-й армии противостояло 16 дивизий вермахта, 40-й — 7, 26-й — 6, 38-й — 8,37-й Власова — 8. При этом и во второй раз в подчинении Андрея Андреевича оказалась мощная военная сила фронта: 108 759 человек и 1116 орудий и минометов самой многочисленной армии Юго-Западного фронта!

Начиная с 19 августа попытки противника взять штурмом Киев прекратились. Поэтому «как со стороны советских войск, так и со стороны немцев в полосе Киевского УР и 64-го стрелкового корпуса боевых действий, кроме артиллерийской перестрелки, не предпринималось.

Вечером 7 сентября 1941 года. Военный совет ЮЗФ доложил главкому Юго-Западного фронта и в Генеральный штаб о том, что обстановка на фронте осложнилась и обозначилась угроза окружения основной группировки 5-й армии. Военный совет просил разрешить отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на рубеж р. Десна.