Первые поселенцы в Исландии имели схожие институты. Первоначально Исландия была поделена, возможно, между пятьюдесятью или шестьюдесятью вождями, и примерно в 900 году н. э. тинги созывались регулярно. В 930 году был созван всеобщий тинг – Альтинг. Это произошло в месте Тингвеллир, ныне национальном парке к востоку от Рейкьявика. Хотя вожди и договорились о его созыве, они отказались создавать государство. Никакой центральной власти не существовало; имелась лишь должность «законоговорителя», который ежегодно зачитывал треть законов (его избирали на трехлетний срок), хотя после 1117 года она и утратила свое значение, поскольку законы были записаны. После этого Альтинг выполнял только судебные функции. Период после 930 года называется периодом Свободного Исландского государства, и он длился до 1262 года, когда остров был подчинен Норвегии. В этот период так и не было образовано государство; независимые вожди враждовали между собой и объединялись, создав в итоге нечто вроде группы территориальных владений. В отличие от Англии и Западной Европы «тинги» со временем не эволюционировали и не укреплялись, а, наоборот, теряли силу и право выбирать вождей. Исландия, оставшись без всякого Левиафана, прославилась бесконечной враждой и местью.

Исландия обладала германскими оковами, но в ней не было римской бюрократии и централизованных институтов. Ее ранняя история показывает, что вхождение в коридор – процесс далеко не прямой и однозначный; это совершенно точно не естественный результат разумных решений, принятых безгосударственным обществом, и не прямое следствие культурных норм и обычаев германских племен, есть у них тинг или нет. Недостаточно обладать только одним лезвием из пары.

Несмотря на падение Западной Римской империи в V веке, Восточная Римская, или Византийская, империя сохранилась, и даже иногда процветала еще десять веков. В V веке Византия уже обладала всеми римскими институтами, так что одно из лезвий европейских ножниц в ней точно присутствовало. Собственно, в Византии и служил Иоанн Лид, оставивший описание позднеримской бюрократии. Один из показателей силы государства – это его способность поддерживать стабильную и имеющую широкое хождение валюту. Как пишет Козьма Индикоплов, современник императора Юстиниана, византийская золотая монета, номисма, «принимается повсюду, от одного конца света до другого. Ею восхищаются все люди во всех царствах, поскольку ни в одном царстве нет таких денег, которые сравнились бы с нею». Историк экономики Роберт Лопес назвал ее «долларом Средневековья».

Начиная с падения Западной Римской империи Византии пришлось пережить различные испытания, в частности Юстинианову чуму 541–542 годов, погубившую большую часть населения, а также потерю половины своих территорий во время арабского завоевания в VII веке. Тем не менее Византийское государство сохраняло свою целостность, а Юстиниан даже умудрялся собирать налоги во время чумы. Как писал историк Прокопий,

Византийцы унаследовали налоговую систему от Рима и внедряли ее гораздо усерднее, чем Меровинги или Каролинги; Хлодвиг не смог установить поземельный налог, а византийские императоры его взимали. У них даже имелся земельный кадастр с оценкой земли, обновлявшийся каждые тридцать лет. Налог устанавливался в размере одной двадцать четвертой от стоимости земли в год. Существовали и другие налоги, включая налоги на животных и даже на пчел, а в 660-х годах был введен налог на домашнее хозяйство. Существовали также различные виды трудовых повинностей для строительства дорог, мостов и укреплений.

Государство не просто облагало налогом состояние или производство, оно и само было производителем. В VIII веке оно было крупнейшим землевладельцем в империи и торговало на рынке продуктами с земли. Оно владело рудниками, каменоломнями и мастерскими, в которых ткали и красили ткани, а также мастерскими по производству оружия. Оно регулировало экономику. В VIII веке существовал список «запрещенных товаров», которые не дозволялось экспортировать. К ним принадлежали зерновые, соль, вино, оливковое масло, рыбный соус (гарум), драгоценные металлы и стратегические товары вроде железа, оружия и высококачественного шелка. Государство предоставляло бесплатную еду, по меньшей мере в Византии, и даже пыталось регулировать доходы в Константинополе.

Все это говорит о гораздо более дееспособном государстве, чем государства Меровингов или Каролингов на западе. Но при этом в Византии полностью отсутствовало другое лезвие ножниц – коллективная политика германских племен. Не было народных собраний, не было институционализированного представительства, и, как следствие, не было никаких великих хартий или парламентов.

Византия таким образом представляет собой идеальный европейский пример эволюции Деспотического Левиафана. И действительно, концентрированная природа государственной власти позволила Алексею Комнину в 1081 году буквально приватизировать государство и создать свою правящую династию. Он даже изменил систему титулов и званий, которыми щедро наделил своих родственников. Он воспользовался византийским государственным аппаратом для преследования своих врагов и взял контроль над церковной иерархией. Правда, способность государства к тому времени уже шла на спад и номисма содержала лишь 30 процентов золота. По сути, Комнин и заложил основание для дальнейшего краха государства. В 1082 году он впервые предоставил венецианцам торговые привилегии, а в 1095 году попытался воспользоваться Первым крестовым походом для возвращения территорий, захваченных турками-сельджуками в Анатолии. В 1204 году участники Четвертого крестового похода разграбили Константинополь, и от этого события империя уже не могла оправиться.

Отношения между государством и обществом, какими мы их описали на примере Суоллоуфилда в Англии конца эпохи Тюдоров, не стояли на месте. Как подразумевает эффект Красной королевы, для того чтобы оставаться на месте, Суоллоуфилду нужно было продолжать бежать, повышать свои организационные способности и пытаться держаться подальше от яростного лица государства. Когда династия Стюартов в XVII веке попыталась утвердить «божественное право королей», общество не приняло это покорно. Конфликт достиг кульминации в Гражданской войне и казни Карла I в 1649 году с последующим свержением Якова II в ходе Славной революции 1688 года.

Семнадцатое столетие вряд ли можно ассоциировать со свободой. Гоббс, как мы видели, став свидетелем хаоса и резни во время Гражданской войны в Англии, был вынужден обратиться к идее всемогущего Левиафана. Но путешествие английского общества внутри коридора на протяжении всего этого столетия привело его к предпосылкам свободы, а эффект Красной королевы включился снова. Славная революция принесла с собой целый ворох изменений политических институтов, наиболее важным из которых было утверждение суверенитета парламента, ставшего непререкаемым органом исполнительной власти и заменившего в этой роли короля. Но это был не конец, потому что парламент состоял в основном из представителей элит, желавших осуществлять свой контроль над обществом. После 1688 года у них появились новые инструменты, поскольку они нарастили способности английского государства. Наиболее заметным была акцизная налоговая система, создавшая фискальную администрацию, пронизывающую все слои общества. Профессиональные государственные служащие, такие как акцизники, ранее редкое зрелище в английской провинции, вдруг оказались повсюду, угрожая местным жителям. Для сохранения своего положения обществу пришлось «повысить ставку». Этот процесс исследовал Чарльз Тилли в своей книге «Общественное противоборство в Великобритании, 1758–1834» (Popular Contention in Great Britain, 1758–1834).