Пленник задергался.

– ¡No! ¡Por favor! ¡No se nada![110]

Длинный отнял штырь. На груди Альберто осталась одиночная диагональная линия, красная и вздутая.

Стрелок снова приложил раскаленный металл к телу мексиканца, исторг еще один вопль и оставил еще одну отметину, зеркальное отображение первой – получилось V, – а потом добавил вертикальную линию, идущую вниз от точки соединения двух предыдущих. Следующим движением он изобразил рядом с первой буквой вторую, шипящий круг. Альберто завертелся, как рыба на сковородке, но стрелок и индеец удержали его на месте.

Теперь на обнаженной груди темнели две кровавые буквы – YO.

– Следующее слово, – напомнил Длинный.

Натаниэль отвернулся от дрожащего живого холста.

– T… R… A… B… A… J… O…

За спиной зашипела кожа, в нос ударил запах крови, мочи и раскаленного железа.

– Por favor, – молил Альберто, – por favor…

Натаниэль сжал пальцами ствол винтовки. Сердце пустилось вскачь. Кладбище за амбразурой затянуло туманной дымкой.

Альберто заговорил о своей матери-инвалиде, Летисии, прикованной к постели в Нуэва-Вида.

Длинный сунул в печь красный штырь, вынул другой, раскаленный до ярко-оранжевого свечения, и вернулся.

– Следующее слово.

– P… A… R… A…

Зашипела кожа. Всхлипывая, Альберто объяснил, что пошел работать к Грису, чтобы купить Летисии новое постельное белье.

Джентльмен еще крепче сжал винтовку.

– G. R. I. S.? – спросил, уточняя, стрелок.

Натаниэль сдержанно кивнул.

И опять зашипела кожа, но только теперь мексиканец не издал ни звука.

– Потерял сознание? – спросил Брент.

– Да.

– Плохо, – заметил Стиви.

– Стромлер, – повысил голос Длинный Клэй. – Посмотрите.

Джентльмен повернулся. На груди потерявшего сознание мексиканца темнело кровавое послание. YO TRABAJO PARA GRIS.

– Это означает «Я работаю на Гриса»? – уточнил стрелок.

Натаниэль молча кивнул.

Длинный подошел к печи, сунул в нее железный инструмент и взял другой, с наконечником, раскаленным добела. Ночной воздух вокруг светящегося клыка задрожал и как будто покоробился.

В висках у Натаниэля громыхал пульс. На мгновение он позабыл имя невесты, адрес пустующей материнской мелочной лавки в Мичигане и название места, где похоронен отец.

Твердым шагом стрелок пересек комнату и приставил светящееся острие штыря к повязке на глазах пленника.

Брент и Долорес отвернулись от разворачивающейся перед ними ужасной картины.

– Пожалуйста, – умоляюще произнес Натаниэль, – в этом нет никакой…

Острие штыря вонзилось в левый глаз Альберто. Пленник закричал от боли, но индеец удержал его на месте.

Стрелок поднял штырь с прилипшим к металлу веком, оттянул руку и оторвал кусок кожи. В изуродованной глазнице пенилась прозрачная жидкость. Повязка сползла и упала на землю. Сознание покинуло пленника.

– Этот человек – всего лишь наемный работник, – сказал Натаниэль. – Вы…

Длинный занес дымящийся штырь над вторым глазом Альберто.

– Остановитесь! Хватит! – громким и твердым голосом произнес Натаниэль. – Я…

Штырь ударил в цель.

– Нет!

Стрелок извлек орудие из клокочущей глазницы и взглянул на индейца.

– Стащи с него штаны.

Натаниэль поднял винтовку.

Появившая неведомо откуда черная дыра ярко вспыхнула, и Натаниэль отлетел на запад, ударившись о каменную стену. Винтовка выскользнула из разжатых пальцев и грохнулась на пол. Левую сторону груди резанула острая, обжигающая боль.

– Вот же дурень, – прокомментировал Стиви.

Длинный поднял с земли многозарядку.

Тепло вытекло из пулевого отверстия и побежало по животу. Стены форта вытянулись.

Потрясенная случившимся, Долорес молча смотрела, как джентльмен сползает по стене.

В последний момент Натаниэль ударился ягодицами о камень. Мир содрогнулся, и человек накренился на север, потом вдруг ударился головой о землю и замер, уставившись остекленевшими глазами в потолок.

Упавшее тело сковал синий ледяной озноб.

Силуэт появился над ним и опустился на колени.

– Я… Мне так жаль. – Натаниэль узнал в говорившем Брента. – Вас здесь вообще не должно быть. – Ковбой прижал к ране прохладную тряпицу.

– Я же… сказал вам… что… не применю оружия.

– Вы были правы. На все сто.

Узкий черный дух бесшумно пересек комнату, раздулся и зашипел.

– Надеюсь… большинство… выживет. – Натаниэль ощутил вкус крови в горле.

– Спасибо.

Глубокие Озера стащил с Альберто штаны и подштанники. Тускнеющее острие нависло над темными завитками, в которых свернулся член мексиканца.

Глаза Натаниэля заполнила тьма.

Зашипела кожа…

– Будь оно неладно, – пробормотал Стиви. – Ужас какой.

Цирковой пес встретил рыком появление Брента Плагфорда и его брата, принесших бесчувственное тело и положивших его на пол тюремной камеры, рядом с тем мешком костей, Иветтой.

Стиви, пробормотав что-то нелюбезное, вышел из темной комнаты.

– Помолись за мистера Стромлера. Уж он-то ничего этого не заслужил, – прошептал Брент на ухо спящей сестре и, терзаемый чувством вины, вышел из темной комнаты без окон.

– Запри дверь, – приказал Длинный, занимавший позицию у южной стены.

Брент задвинул и повернул железный болт, бросил взгляд на лежащие рядом неподвижные тела отца и Штукаря, и тут же отвернулся. Всякие размышления об этих двоих, как и о беременной женщине и нерожденном ребенке, убитых Длинным, лишь добавляли печали, превращая ее в подтачивающее силы, всепоглощающее отчаяние. Но время для скорбей и раскаяний было не самое подходящее.

– Черт.

Глубокие Озера потащил слепого посланника к западной стене. При виде темного пятна между ногами мексиканца Бренту сделалось нехорошо.

– Как мистер Стромлер? – поинтересовалась Долорес.

– Кровотечение я остановил, но… – Брент покачал головой. – Не думаю, что выберется. – Он знал, что Штукарь смог бы позаботиться о ране лучше.