Тот же самый палец рассек воздух, указывая на дверь.

— Убирайся.

— Прошу вас, выслушайте меня…

— Я не посмотрю на заслуги твоего отца перед империей и на твои собственные, если ты продолжишь говорить такие дерзости.

— Гэрран останется вашим! Вы сможете сохранить за собой территорию, просто дайте им самоуправление. Пусть станут подданными империи, а их предводителя заставьте принести клятву верности. Облагайте их налогами. Забирайте товары. Забирайте урожай. Они хотят лишь вернуть свои дома. По поводу остального можно договориться.

Император молчал.

— Наш губернатор все равно мертв, — продолжила Кестрель. — Пусть гэррани сами выберут себе нового.

Император по-прежнему молчал.

— Новый губернатор, конечно же, будет отвечать перед вами, — добавила она.

— И ты думаешь, гэррани согласятся на это?

Кестрель вспомнила о двух ключах, которые ей отдал Арин. Ограниченная свобода все же лучше, чем ее полное отсутствие.

— Да.

Император с сомнением покачал головой.

— Я еще не рассказала о самой большой выгоде, которую мы можем извлечь, если гэрранская революция быстро закончится, — сказала она. — Прямо сейчас на востоке думают, что мы отступили. Варвары поздравляют друг друга с победой. Через шпионов и перехваченных почтовых ястребов они прознали о трудностях, в которых вы увязли в Гэрране… — Все это были лишь догадки, которые переросли в уверенность, когда она увидела лицо императора. — Варвары понимают, что на осаду укрепленных городских стен уйдет время. Поэтому они оставили позиции и уже помчались к своей королеве, чтобы доложить радостные вести. Для видимости они оставили лишь несколько отрядов, не ожидая, что им придется защищаться. Но если вы вернете наши войска назад и застанете варваров врасплох…

— Ясно. — Император скрестил руки на груди и подпер подбородок острыми костяшками пальцев. — Но ты упускаешь из виду, что Гэрран — колония. Дома, которые гэррани хотят вернуть, принадлежат моим сенаторам.

— У варваров есть золото. Подкупите недовольных сенаторов добычей с востока.

— Даже если так, то, что ты предлагаешь, не встретит особых восторгов.

— Вы император. Какое вам дело до общественного мнения?

Он поднял брови.

— Либо ты наивна, либо пытаешься манипулировать мной. — Он окинул ее взглядом. — Но первое явно не о тебе.

Кестрель знала, что лучше промолчать.

— Ты дочь самого прославленного генерала за всю историю Валории.

Она не понимала, к чему клонит император.

— И довольно хороша собой.

Кестрель раскрыла глаза от удивления.

— А у меня есть сын.

Об этом она знала, однако какое отношение наследник империи имеет к…

— Императорская свадьба, — сказал он. — Такая, которая обеспечит мне поддержку военных и в то же время займет умы сенаторов и их семей. Они будут думать лишь о том, как попасть в список приглашенных. Мне нравятся твои планы на Гэрран и восток, Кестрель, но они понравятся мне еще больше, если ты выйдешь замуж за моего сына.

С императором следует говорить внятно. Поэтому Кестрель сделала глубокий вдох и задержала дыхание на несколько секунд, пока не почувствовала, что справится с голосом.

— Возможно, ваш сын предпочел бы другую невесту.

— Нет.

— Мы даже не знакомы.

— И что?

Глаза императора сузились, и Кестрель распознала в них жестокость. Недаром отец всегда уважал этого человека.

— Я правильно понимаю, что ты не жаждешь стать моей дочерью? Не поэтому ли ты так пылко отстаиваешь интересы гэррани? Слухи долетают и до столицы. Не я один слышал о твоей дуэли с лордом Айрексом. Нет, Кестрель, не делай невинного лица, это не сработает. Я же говорил: ты слишком умна для того, чтобы сойти за невинное дитя. Можешь радоваться, что я не требую таких качеств от невестки. Однако я требую, чтобы ты сделала выбор. Согласись выйти замуж за моего сына, и я сниму осаду, переправлю войска на восток и буду разбираться с политическими последствиями этого решения. Если откажешься, начнется новая гэрранская война, и последствия будут уже другого рода. Выбирай.

Когда в залив вошел многочисленный валорианский флот, Арин вздохнул с облегчением. Когда валорианцы уничтожили корабли, захваченные им в ночь после Зимнего бала, он с облегчением смотрел, как пылающие обломки падают в воду, а засыпанные пеплом остовы судов опускаются на дно.

Гэррани черпали мужество в бесстрашии Арина. Что бы они подумали, если бы узнали, что он сам навлек на них войну? Если бы поняли, почему он встретил ее с таким ликованием?

Зеленый шторм, который обрушился на побережье через два дня после побега Кестрель, мучительной болью отозвался в его сердце. Буря прокатилась по его душе и смыла все, оставив после себя пустоту и жуткое осознание того, что он натворил. Арин воображал, как рыбацкая лодка, перевернутая волнами, опускается на дно. Как Кестрель, барахтаясь, захлебывается соленой водой. Как ее тело исчезает в морской пучине.

Осада означала для Арина почти верную смерть. Но она также означала, что Кестрель выжила. А гэррани смотрели на его счастливое лицо и думали, будто оно выражает безумный восторг воина перед битвой. Он не стал их переубеждать. «Ты и есть бог лжи», — сказала ему Кестрель. Он взглянул на своих людей, улыбнулся, и улыбка эта была ложью — словно письмо, отраженное в зеркале.

После побега Кестрель Арин приказал сжечь пристань. Но валорианцы бросили якорь близко к берегу и выслали несколько лодок с инженерами. Под охраной доки быстро починили, а гэррани лишь бессильно наблюдали за этим из города. Арин поручил установить пушки вдоль стен, но гавань была слишком далеко. Открыть ворота и послать людей, чтобы они помешали восстановлению пристани, было бы самоубийством. С восходом солнца корабли вошли в гавань, валорианцы высадились и выгрузили осадные орудия. Враги тащили пушки, катили на берег бочки с порохом. Они выстраивали конницу и пехоту. Каким-то образом умудрились отправить солдат осмотреть городские стены со стороны гор. Отряд носил особые знаки отличия. Арин знал, что это элитные разведчики-диверсанты. Они мгновенно слились со скалами и голыми деревьями, и больше их никто не видел.

Еще месяц назад Арин приказал выкопать ров вокруг города. За несколько дней до зеленого шторма ветра принесли с собой теплую погоду, растопили мерзлую зимнюю почву, и гэррани бросали мусор в грязный ров: мебель, порубленные деревья, разбитые бутылки. Затем все вновь замерзло.

Арин увидел, как к краю рва подошел человек. Его лицо скрывал шлем, но Арин узнал бы его и без имперского флага на доспехах. Он хорошо знал тяжелую, размеренную походку генерала Траяна.