Тогда Кестрель разозлилась на то, что Арин такой доверчивый. Зачем он научил ее разжигать огонь? Она злилась и на саму себя за то, что сама мысль о смерти Арина была ей невыносима.

Кестрель захлопнула ящик с растопкой, представила, как накрывает такой же крышкой свои тяжелые мысли, и вышла из своих покоев.

Она отправилась в то крыло, где находились комнаты слуг: коридор в задней части дома с маленькими комнатками в ряд, с одинаковыми, чисто выбеленными дверями. Сегодня оттуда как раз выносили вещи. Гэррани спешили мимо Кестрель, держа в руках холсты в рамах. Она увидела, как одна женщина поудобнее перехватила радужную масляную лампу, будто маленького ребенка.

Как и все колонисты, семья Айрекса превратила комнаты слуг в склад, а для рабов был построен общий барак. Рабы не заслуживали личного пространства — по крайней мере, так считали валорианцы… И поплатились за это, ведь, заставив рабов есть и спать в одном помещении, они дали им прекрасную возможность устроить заговор против завоевателей. Кестрель порой удивлялась тому, как легко люди попадают в ловушки, которые сами же построили.

Ей вспомнился поцелуй в карете в ночь Зимнего бала. В то мгновение все ее существо устремилось к Арину. Она тоже попала в ловушку.

Кестрель спустилась в хозяйственные помещения. Здесь, внизу, всегда было тепло из-за кухонных очагов. Кестрель прошла кладовую, прачечную, где сушились на веревках простыни, похожие на паруса. Она заглянула в судомойню, где слуги складывали горшки в корыта и заливали их горячей водой, а чистые, обитые медью раковины ждали фарфоровых сервизов.

Кестрель устремилась было дальше по коридору, но вдруг застыла, почувствовав, как легкое дуновение ветерка коснулось ее подола. Сквозняк. Значит, где-то поблизости открыта дверь на улицу. Вдруг это шанс сбежать?

Она пошла, ориентируясь на поток холодного воздуха. Он привел ее в сухую кладовую, дверь которой была открыта. Внутри лежали мешки с зерном. Но источник сквозняка явно находился не здесь. Кестрель продолжила идти по пустому коридору, в самом конце которого показалась полоска бледного света и потянуло холодом.

Дверь во двор была открыта. В коридор залетело несколько снежинок, которые тут же растаяли. Кестрель сделала еще шаг. Кровь стучала в висках. Вдруг дверь со скрипом распахнулась, свет заполнил коридор, и на пороге возник Арин.

Она чуть не вскрикнула. Он тоже очень удивился, увидев ее, а потом резко выпрямился, держа на плече мешок с зерном. Его взгляд метнулся к открытой двери. Арин поставил мешок на пол и запер ее за собой.

— Ты вернулся, — сказала Кестрель.

— Сейчас опять уеду.

— Опять будешь воровать зерно из загородных поместий?

Он лукаво улыбнулся.

— Что поделать, бунтовщики тоже хотят есть.

— И разумеется, на эти разбойные вылазки ты ездишь на моем коне.

— Он рад послужить правому делу.

Кестрель фыркнула и уже хотела развернуться и пойти обратно, когда Арин предложил:

— А хочешь увидеться с ним? С Лансом?

Она замерла.

— Он скучает, — добавил Арин.

Кестрель согласилась. Арин отнес последний мешок зерна в кладовую и накинул ей на плечи свою куртку Они вышли во двор, мощенный серыми плитами, и дошли до конюшни.

Внутри было тепло. Пахло сеном, дубленой кожей, сеном и навозом, и еще здесь было светло, словно солнечный свет сюда сложили на хранение на зиму. У Айрекса все лошади были стройные и красивые. Резвые. Некоторые из них забили копытом, увидев Кестрель и Арина, еще одна начала трясти головой. Но Кестрель интересовал только один конь, и она сразу подошла к его стойлу. Конь был намного выше своей бывшей хозяйки, но, заметив ее, сразу наклонил голову и потерся о ее плечо, подышал на ее ладони и принялся жевать ее волосы. Горло Кестрель сжалось.

Ей давно уже было одиноко. Она говорила себе, что глупо страдать от одиночества, когда в мире много более существенных поводов для печали. Но сейчас перед ней стоял друг. Она вспомнила о том, как мало их у нее, и погладила бархатную морду Ланса.

Арин стоял чуть поодаль, но теперь подошел ближе.

— Прости, — вздохнул он, — но мне пора седлать его. Уже темнеет. Мне надо ехать.

— Ну разумеется, — сказала Кестрель и сама испугалась своего надломленного голоса.

Арин смотрел на нее, и во взгляде его читался вопрос. Ей показалось, что она вот-вот расплачется. В эту минуту Кестрель осознала: все это время ей было одиноко именно без него, и она бродила по дому, надеясь услышать от него очередное наставление.

— Я могу остаться, — предложил Арин. — Поеду завтра.

— Нет. Я не хочу.

— Не хочешь?

— Нет.

— А мои желания здесь никого не интересуют?

Он произнес это так мягко, что Кестрель невольно подняла взгляд. Она бы ответила, хотя сама не знала как. Но в это мгновение Ланс обратил внимание на Арина. Жеребец начал тереться об него мордой, будто любил его больше всех на свете. Кестрель заревновала, но потом заметила, что конь терся мордой о его карман, куда как раз влезло бы…

— Зимнее яблоко! — возмутилась Кестрель. — Арин, ты пытаешься подкупить моего коня!

— Я? Нет.

— А вот и да! Теперь понятно, почему он тебя так любит.

— А может, все дело в том, что я просто ему нравлюсь? — Он произнес это легко, без какой-либо злой иронии, но по его голосу Кестрель поняла, что сам он себе не нравится.

Но ведь Арин и впрямь был обаятельным. Ей нравилось проводить с ним время. Она покраснела.

— Все равно нечестно…

Арин заметил ее румянец и улыбнулся.

— Подкуп противника лакомствами. Хочешь сказать, твой отец не пользуется этой тактикой? Нет? Это он зря. А я вот думаю… Не выйдет ли и тебя подкупить?

Пальцы Кестрель сжались в кулаки. Наверное, со стороны могло показаться, что она злится. Но на самом деле пыталась бороться с искушением.

— Ну же, разожми руки, — тихо произнес он. — Взгляни. Я вовсе не увел его у тебя.

И действительно, пока они разговаривали, Ланс успел отвернуться от Арина, разочарованный тем, что у него в кармане ничего нет. Конь снова начал тереться о плечо Кестрель.

— Видишь? — улыбнулся Арин. — Он знает, кто здесь хозяйка, а кто — просто доверчивый болван, у которого можно выпрашивать яблоки.

Арин и впрямь был слишком доверчив. Он привел ее в конюшню, и теперь Кестрель знает, где лежит все снаряжение, необходимое для того, чтобы быстро оседлать Ланса. Когда она сбежит, все придется делать в спешке. Нужно только найти способ выбраться из дома в подходящий момент и ускакать в гавань, где есть лодки.

Когда Арин и Кестрель вышли из конюшни, снегопад прекратился и улица казалась кристально чистой. Кестрель показалось, что на улице похолодало. Она задрожала под курткой Арина. Одежда пахла им, а он пах землей и летом. Кестрель решила, что будет только рада, когда он заберет куртку и наденет ее сам, собираясь по своим загадочным делам. Рядом с ним Кестрель не соображала.