Но ведь не стали бы гэррани веселиться, если бы знали, что он мертв или смертельно ранен?

«Дура, — сказала себе Кестрель. — Мертвецы верхом не ездят».

В ее душе поднялся вихрь чувств, и она сама не понимала, правильные ли это чувства, потому что не могла подобрать им названия. В голове не осталось мыслей.

Лошади остановились. Арин соскользнул с Ланса, и со всех сторон ему на помощь бросились гэррани. Каждый хотел первым добраться до него, подать руку, подставить плечо.

Лицо Арина побелело от боли. Он был покрыт грязью и синяками. Рваная одежда пропиталась кровью, ее пятна напоминали алые знамена. На одной ноге не было сапога.

Арин запрокинул голову, заметил Кестрель в окне и улыбнулся.

Она захлопнула створки окна и дверь в свое сердце. При виде Арина, который, прихрамывая, пошел к дому, ее охватило совершенно неожиданное чувство. Это неправильно, так не должно быть.

Она испытала невероятное, головокружительное облегчение.

— Наш герой. — Плут уставился на Арина, который лежал на постели.

Тот попытался покачать головой, но тут же поморщился от боли.

— Просто повезло.

— Да уж, повезло по-крупному. Если бы не зацепился за кусты, то полетел бы с обрыва. И ты даже ничего не сломал, хотя тебя засыпало целой грудой камней.

— А чувствую себя так, будто сломал все до последней косточки.

В глазах Плута мелькнуло странное выражение.

— Тебе тоже повезло, — добавил Арин.

— Я позорно свалился в самом начале битвы. Это, по-твоему, везение? Сомневаюсь. — Плут пожал плечами, сел на край кровати, похлопал Арина по плечу, покрытому синяками, и усмехнулся, услышав, как тот сдавленно выругался. — Ладно, у меня еще все впереди. Лучше расскажи, что было, когда тебя вытащили из-под завала.

— План сработал. Когда валорианские офицеры поняли, что обвал разделил войско и похоронил под собой немало их бойцов, они сдались. По-моему, мы не выпустили никого из ущелья, так что они не смогут предупредить империю. Раненых я отправил в особняк губернатора. Все равно он уже больше похож на госпиталь.

— Наших раненых, конечно?

Арин приподнялся, опершись на локоть.

— И тех и других. Я взял пленников.

— Арин, Арин. У нас так не хватит клеток на этих зверушек. Мало нам аристократов? От них хотя бы есть польза, их письма держат столицу в заблуждении. И еще они забавные.

— А что мне было делать? Не убивать же их.

Плут развел руками, будто ответ лежал у него на ладонях.

— Это недальновидно, — возразил Арин. Сейчас он был не в состоянии следить за языком. — И недостойно.

Молчание Плута стало почти угрожающим.

— Взгляни на это с другой стороны, — примирительно сказал Арин. — Однажды нам могут понадобиться пленные для обмена. Это не последняя битва. В следующий раз кто-нибудь из нас может оказаться в плену.

Плут поднялся.

— Обсудим это позже. А сейчас не буду лишать нашего героя заслуженного отдыха.

— Прошу тебя, не называй меня так.

Плут щелкнул языком.

— Вот увидишь, люди начнут тебя боготворить.

Но, судя по его тону, ничего хорошего он в этом не видел.

Будущее наконец перестало казаться им хрупким и неопределенным. До сражения в ущелье гэррани по большей части оставались в тех же домах, где жили рабами, если не могли вернуться в родные жилища. Теперь в опустевшие валорианские кварталы начали переезжать новые жильцы. Прежде чем занять дом, гэррани приходили за разрешением к Плуту. Но иногда их взгляд невольно обращался на Арина. В таких случаях Плут всегда отказывал.

Арин занялся организацией армии. Он составил список бойцов, которые особенно отличились в сражении, и предложил сделать их офицерами. Он также записал воинские звания, которые носили в гэрранской армии до войны.

Прочитав список, Плут нахмурился.

— Я смотрю, дай тебе волю, так ты и монархию вернуть готов.

— Королевская семья погибла, — медленно произнес Арин.

— А ты у нас, значит, следующий в очереди на трон?

— Я такого не говорил. Как это вообще связано с назначением офицером?

— Как связано? А ты посмотри на свой список. Там половина — голубых кровей, вроде тебя.

— А вторая половина — нет. — Арин вздохнул. — Я просто предложил, Плут. Решать тебе.

Плут смерил его взглядом, затем вычеркнул несколько имен, заменил их другими и размашисто расписался.

Арин заговорил о том, что нужно начать захват земель за городом. Зерно и другие припасы с ферм пригодятся во время осады.

— Этира — подходящее поместье, стоит начать с нее.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Плут.

Арин помедлил, потом протянул ему небольшую, но увесистую сумку.

— Прочитай эти книги, пригодится. Здесь валорианская история и военное искусство.

— Я уже слишком стар для школьной скамьи, — сказал Плут и ушел, даже не взглянув на протянутый ему мешок.

Кестрель начинала ненавидеть свои комнаты. Что за семья была у Айрекса? Дверь в покоях, принадлежавших, судя по роскошной обстановке, матери семейства, запиралась на замок, который открывался только снаружи. Прочный, он был изготовлен из валорианской латуни. Кестрель уже успела с ним познакомиться, пытаясь взломать его или хотя бы выбить.

Если бы ее спросили, что она ненавидит в своих покоях больше всего, то она бы долго выбирала между этим замком и садом на крыше. Хотя в последнее время особенно сильно невзлюбила занавески.

За ними Кестрель пряталась, когда подходила к окну посмотреть, как Арин уезжает из дома или возвращается, часто верхом на ее коне. Несмотря на его тяжелое состояние после битвы, раны оказались несерьезными. Постепенно он перестал хромать, повязку с шеи сняли, синяки постепенно проходили.

За несколько дней он ни разу не пришел поговорить с Кестрель, и это ее раздражало. Она не могла забыть его улыбку — усталую, счастливую. Не могла забыть нахлынувшее облегчение, когда узнала, что он жив.

Кестрель написала ему письмо, в котором попросила свозить ее к Джесс, и попыталась узнать, нельзя ли ей увидеть Ронана, заключенного в городской тюрьме. Арин ответил короткой запиской: «Нет», и тогда она решила не настаивать. На самом деле Кестрель боялась встречи с Ронаном, а ее просьба была продиктована скоре чувством долга. Увидеть друга — все равно что лицом к лицу столкнуться с собственной ошибкой. Она всех подвела. Она даже не сумела полюбить правильного человека.

Во дворе генеральского дома, который превратился в военный штаб, Арин увидел мужчину средних лет, который выпрямился и отдал ему честь. Это был Тринн, один из новоиспеченных офицеров. Он осматривал валорианских лошадей, пойманных после сражения в ущелье.