- Распорядитесь его открыть, проветрить, что ли?

- Конечно, дана Мия.

- Я прослежу.

Мия кивнула, и отправилась обратно. К дану Козимо.

Все же... ей надо попрощаться. А, вот кстати... бутыль с вином Мия прихватила с собой. И кружку тоже, на всякий случай. Кислятина, но сойдет для случая.

Рикардо так и стоял на коленях перед отцом, сжимая его руку. Обернулся он только на звук ее шагов.

- Мия?

- Да, Рик. Выпьешь?

Вино полилось в грубую кружку. Рик принял ее из рук Мии и сделал глоток.

- Спасибо.

Мия тем временем подошла к кровати. Как же меняется человек всего за несколько часов...

Седые волосы прилипли ко лбу, щеки ввалились, превращая лицо в подобие черепа, глаза запали, губы - и те куда-то исчезли...

- Дан Козимо...

Даже руки ледяные и влажные.

И только где-то внутри, в глубине его глаз, горит знакомый огонь.

- Мия...

- Дан Козимо, я позвала священника.

- Спасибо, Мия... Рик... ты помнишь.

- Я поклялся, - согласился Рик.

- Мия... не бросай его, детка.

Мия погладила ледяную руку, взяла ее двумя ладонями, попробовала согреть.

- Обещаю.

Дан Козимо расслабился, откинулся на подушку.

- Хорошо... берегите друг друга, дети...

Дети переглянулись.

Да, конечно, они и будут, и вообще...

Что именно вообще? А неважно. Не до того им сейчас было. Они ждали падре Лелли.

Потом падре примчался, потом принял исповедь у дана Козимо, чуть ли не на последнем дыхании... впрочем, некоторые тайны дан Козимо оставил все же при себе, рассудив, что каяться над в грехах. А знание о предках - это грех?

Вот вряд ли...

Жили они и жили, а как уж их там звали... перечень грехов в Библии указан. Осла он чужого не желал, не крал, не убивал, не прелюбодействовал, чужой жены тоже не хотел... ну и чего?

Диэран Ветреный и его скромные особенности в списке точно не числятся. Так что...

Сие не грех. Сие крохотное отступление. И вообще... чего о предках-то рассказывать?

Так что падре Лелли остался спокоен и доволен и собой, и обедом, и оплатой труда, а дан Козимо около трех часов пополудни отошел в мир иной, сжимая в одной руке ладонь сына, а в другой руку Мии. И в полудреме-полубреду ему казалось, что сквозь его тело проносится ветер. И он летит вместе с ним, высоко-высоко... далеко, на край земли, туда, где только седые волны бьются о скалы... есть только ветер.

Ветер и небо...

***

Рикардо плакал и не стеснялся этого. Мия обняла его, прижала к себе и гладила по волосам, словно маленького. Да, вот так... хоть ты всю округу перелюби, но терять отца... единственного родного человека, который у тебя остался...

Тяжко.

- Я с тобой, Рик. Я с тобой.

- Спасибо, Мия.

Рикардо обнимал девушку, и понимал, почему отец просил его не гнать Мию какое-то время. Да, тяжко одному...

И просто тяжело, и вообще... Мия уже успела обо всем подумать, приказать, распорядиться...

- Мия, я так рад, что встретил тебя. Ты чудесная девушка...

Мия прижалась покрепче к своему мужчине.

Сегодня, да и завтра, им не до любви. И не до похоти. И ничего страстного нет сейчас в ее объятиях. Просто - понимание.

Два человека, друг рядом с другом, два тепла, два дыхания... ты - не один.

Ты - не одна.

Смерть все окутывает своим холодом. Можно сколько угодно говорить, что все ТАМ будем, что расстаемся ненадолго, что встретимся... можно.

Только вот это не утешает даже самих церковников. И очень часто они бывают несчастны в жизни. Закон равновесия.

Если взял на себя ногу, будь ее достоин. А если лжешь, лицемеришь, подличаешь, зарабатываешь деньги на пастве... ну и не обессудь. Любая подлость рано или поздно отзывается. Становится явной, вылезает на свет, раскрывает черную пасть и радостно шипит.

А я вот она! Здрасссссте! Вы не сосссссскучилиссссссь? А я в госсссти!

Или - в хозяева, чего уж там. Иногда единожды совершенная подлость уничтожает всю человеческую жизнь, разрушает и перекраивает все под себя. Но кто об этом думает?

Обойдется, пронесет, повезет...

Любимые оправдания дураков. Мия к ним не относилась. И очень радовалась, что дан Козимо никому не рассказал лишнего. Ни о Рикардо, ни о самой Мие.

Так жить спокойнее.

А сейчас... сейчас они с Риком пойдут ужинать - и спать. Даст Бог - у них это получится. Рядом, делясь теплом и спокойствием. Рядом...

Адриенна

Такие вещи она не переваривала никогда.

И нигде.

И вообще... мразью для такого надо быть!

Адриенна пребывала в гневе и ярости.

Она шла по коридору, когда услышала писк из стенной ниши. Ладно... дело вполне житейское, случается при дворе всякое... кто-то и до кровати не доходит.

А вот звук пощечины...

И презрительное: 'на колени, тварь'...

Что-то это не походило на любовную игру. Никак.

И еще одна пощечина, и жалобный вскрик.

Адриенна решительно отдернула портьеру.

Кажется, этого дана она где-то видела... нет, имени она не помнила, слишком их тут много бегает. А девочка - служанка. На ней и платье служанки, и передник, и лента на рукаве, как положено, бело-алая. Только вот на лице слезы. И в глазах надежда, которая гаснет...

Разве женщина справится?

Разве кто-то будет ее защищать?

- Что здесь происходит? - ледяным тоном поинтересовалась Адриенна.

- Ваше величество?

- Дан?

- Дан Карневали. Базилио Карневали, к вашим услугам.

- Я не нуждаюсь в ваших услугах, - ледяным тоном ответила Адриенна. - А девушка - в вашем внимании. Можешь быть свободна.

Девчонка пискнула, но с места не двинулась. Рука мужчины удержала ее за волосы.

- Ваше величество, - дан Карневали смотрел на нее, как на дурочку, - Не лезьте в это дело. она напрашивалась на трепку, она ее получит... не переживайте, эта шлюха полдворца перебрала.

Адриенна скрипнула зубами.

Что на может сделать?

Отправиться сейчас к королю. Ее выслушают, и даже погрозят негодяю пальчиком. А вот служанку он... изнасилует, может, изобьет... ее в результате и выгнать могут, и беременной она окажется...

Оставлять ее здесь нельзя.

Но как вырвать девчонку из рук негодяя?

Адриенна непроизвольным жестом, как бывало уже не раз, потерла кольцо на своей руке.

И шагнула вперед.

Нет, она не стала выше, не стала страшнее, не полезли у нее клыки, не поползли когти... вовсе даже нет.

Просто...

Само выражение глаз, движения... и крылья