Добрынин победно взглянул на Алексея:

– Сечешь, Попец, молва пошла уж по Руссии великой! А я что говорил? Говорил, что народ – он видит, слышит и фиксирует?

– Ну было дело.

– А ты одно заладил: призрачно, призрачно.

– Добро, Молодцов! В смысле молодец, Добрынин! Уловил биение коллективного бессознательного. Пусть будет Машина Возмездия, кто против? Тем более что мир конкретно тесен. Швепс вот опять засветился. Ванята, ты-то его откуда знаешь?

– Кто во ВПУККО не знает старину Полковника? Он у нас лет пять читает лекции по конно-водолазному профилю. Будь его воля, понаделал бы нам… морских коньков! Сам-то он мужик неплохой, а был бы вообще золото, если б не жена. Хотя сегодня с утра, смотрю – изменился он, что ли? Морда веселая, грудь колесом. Вас нахваливал…

Подъезжая к родному гаражу, Муромский выпучил глаза, присвистнул и до пояса высунулся из окна. «Ока» от резкого торможения встала на дыбы. Пассажиры с шутками-прибаутками посыпались друг на друга.

– Ты очумел, брат! – сказал Пафнутий, осторожно выкарабкиваясь из-под Инги.

Илья, пулей выскочивший наружу, озирался с таким видом, будто внезапно оказался на далекой родине персеанина Геннадия.

– Не может быть! Лешка, Никита, помните наше боевое крещение? Баталию с армией Швепса? Ну вспоминайте, здесь еще офигенный котлован был. ДЭЗ месяц рылся, неправильные трубы искал. А сейчас что за ерунда, откуда такая пастораль?

В самом деле, обозримая территория была выстелена чуть ли не зеркальным асфальтом. На месте бывшего котлована топорщился аккуратно подбритый газон с песчаными дорожками, голубыми елочками и детским городком в стиле «древнерусское зодчество now».

Муромский суетился: подбегал к зеленому оазису, возвращался обратно, трогал ладонью асфальт, хлопал себя по ляжкам, приглашая друзей удивиться вместе с ним. Затем заметил хитрую ухмылку Добрынина, вопросительно поднял бровь.

Тот в ответ развел руки.

– А я что, я ничего. Пользуясь служебным положением, навел шороху в вашем ДЭЗе. Сообщил, что в таких вот клоаках вьют гнезда малярийные комары и разводятся нутрии-мутанты, которые через канализацию проникают в жилища владельцев нутриевых шапок и закатывают истерику. Что уже поступили жалобы и прокурор дал героическим труженикам СЭС отмашку на любые меры. Вплоть до заполнения оного котлована телами членов правления преступного ДЭЗа. Кто ж знал, что они так развернутся. Ясен пень, не хочется им заполнять котлован телами членов. Или там членами тел. Однако не ждал, что так шустро управятся. Нет, ведь умеют работать, черти, а?! При моем скромном и посильном участии.

– Да ты не скромничай, боец. Ишь дело-то какое провернул! – одобрил Попов.

– Хорошо, просто при моем участии. Нескромном и непосильном.

– Уже лучше.

Вдоволь налюбовавшись рукотворными садами Семирамиды, пусть и не висячими, компания с гомоном прошествовала во двор, ввалилась в подъезд. Еще на лестнице их встретили божественные кулинарные ароматы. В квартире обнаружилось, что рукодельница Фенечка не только не дала продуктам засохнуть, а, напротив, уставила обеденный стол с пылу с жару приготовленными яствами.

Приглашений особых никому не потребовалось. Как гурьбой навалились на стол, так через полчаса и отвалились. Перед десертом и традиционным кофе с коньяком блаженно отдувались, поглядывая на груды рыбомясоптичьих костей. Девчонки, переваливаясь утицами, отбыли к зеркалу. Повертеться, оценить, не повредил ли обильный обед их замечательным фигуркам. Никита и Алексей, тишком испросив разрешения у невидимой хозяюшки и подобревшего хозяина, запыхали благовониями прямо здесь же. Бесшумно заработал мощный кондиционер.

Изрядно побуревший Геннадий, прихватив лафитнички с рассолом и ромом, удалился в обнимку с Арапкой на балкон.

– А почему, друг Ванята, ты Ванята? – поинтересовался Иван-королевич у прихлебывающего водочку старлея. – Это что, фамилия, имя или прозвище?

– Вообще-то зовут меня Сергей, фамилия Ванятин. Старый казацкий род. Предки мои во времена похода Ермака осели на Алтын-горах. Атаманом у них тогда был славный Шушун, может, слышали?

Слушатели отрицательно покачали головами.

– Вот тоже учат в школах. Ермака все знают, а Шушуна – кто? Ладно. Короче, основали алтынское казачество и жили припеваючи до постреволюционной действительности. Потом казаков запретили как класс… – Взгрустнув, старлей примолк, однако через секунду взвился соколом и клятвенно вскричал: – Но пепел класса бьется в наших сердцах!

Походив некоторое время перед сопереживающей аудиторией, конногвардеец продолжил:

– Жили мы в коневодческом колхозе. Первым освоенным мной транспортным средством был не педальный конь, а всамделишный. Да и на фиг нам сдались все эти вело-, мото – и автоколымаги! Коняга, парни, умнее, чем собака. Верный товарищ. Добрый, послушный, быстрый как ветер. Людей бы делать из этих коней, лучше бы не было в мире людей! Й-эх!

В волнении он хватанул полный бокал.

– Помню, привезли нам как-то фильм про индейцев. А назывался он «Ванята – сын Ибн Шушуна». Скажете, совпадение? Может быть, может быть. Мы с пацанами тут же организовали индейскую общину. Все индейских имен набрали, а меня сразу и прозвали – Ванята. Благо у нас на Алтыне легенды и сказы про Шушуна в ходу до сих пор. Нет, вы действительно не знаете, кто такой Шушун?

– Точно так, – ответствовал за всех Алексей. – Ни сном ни духом.

– Хозяин, – обратился старлей к Муромскому и кивнул на гитары, – я вижу, у тебя инструменты есть. В рабочем состоянии? Разреши попользоваться. Сейчас я вам устрою урок истории. И заодно уж филологии.

Потомственный казак, пожизненный индеец, кадровый конногвардеец, просто хороший человек Ванята заглушил у маленькой гитарки три струны, подстроил ее под себя, взял вступительный аккорд и объявил:

– «Слово о подходе (к делу) славного Шушуна»!

Однажды в древние века

В харчевне «Логово быка»

Сошлись три ражих чудака

Под бражный звон.

Кипели, словно самовар:

Мол, тот, кто сквозь хмельной угар

Вслух скажет внятно «Гибралтар»,

Тот – чемпион.

Один – шотландский богатырь

Сэр МакИнтош, вельможный хмырь

(Хоть спьяну истинный колдырь,

Шатун-болтун).

Второй – барон фон Лапсердак,

Кондовый форменный пруссак.

И третий был лихой казак —

Седой Шушун.

Сэр МакИнтош, вскричав «О йес!»,

За вискарем в карман полез,

Уан дринк отпил в один присест,

На три глотка.

Взревел фон Лапсердак: «Майн Готт!» —

И шнапсом выполоскал рот,