Мне больно дышать, каждый вдох разрывает легкие, однако я пытаюсь сделать еще один вдох… и выдохнуть… и снова вдохнуть. С каждым новым вдохом я чувствую возвращение огня – алого пламени, которое пылало в моей крови, когда я вчера ночью входила в покои Короля. Пламени моей любви к Майне, которое поет в жилах у нас обеих, когда мы прижимаемся кожей к коже, и наши сердца бьются в такт.

– Позволь мне помочь тебе, – говорю я, делая шаг вперед. – Ты собираешься убить Короля, а я собираюсь помочь тебе, чем смогу.

Ее лицо каменеет.

– Я тебе уже говорила, Леи. Нет.

– Да, – я сокращаю дистанцию между нами, беру ее за руки, переплетаю наши пальцы. – Когда мир не дает тебе выбора, ты выбираешь сама. – Я повторяю ее же слова, сказанные в саду. Кажется, что это было очень давно. – А это мой выбор, Майна. Король причинил мне много боли. Он причиняет боль тем, кого я люблю. И если мы его не остановим, он продолжит причинять боль, и я не знаю, как долго смогу это выдержать. Я собираюсь помочь тебе, а потом мы обе выберемся отсюда на свободу – живыми. Чего бы это ни стоило.

Я вижу, как сильно она хочет отказать мне, возразить…

– Он лично отдал тот приказ, – продолжаю я, не давая ей шанса заговорить. – Он мне сам… сказал. Это он отдал приказ совершить набег на мою деревню. Он, а не его предшественник!

Я чувствую на щеках влажные дорожки слез. Майна нежно вытирает их и прижимается ко мне. Мы целуемся – долго и глубоко, и этот поцелуй проникает в мое тело до кончиков пальцев, до самой сердцевины бытия. Я чувствую этот поцелуй всей душой. На несколько мгновений мы видим перед собой возможность будущего – совсем другого будущего, в котором мы вольны быть вместе, быть свободными, не бояться, что наша любовь приведет нас к гибели.

Когда я была маленькой, я слышала в пересказе Тянь один из древних Ихаранских мифов из хроник «Маэ» – историю о том, как был создан наш мир: «Битва небесных богов». Согласно хроникам, в начале времен небеса были сплошным океаном света. Не было разницы между звездами, луной, облаками и пространством между ними: все сияло. А потом явился Чжокка, Вестник Ночи.

Он позавидовал сиянию небес и возжелал его. Он был из богов Земли, потому и возненавидел небесных богов, которые танцевали в высоте, купаясь в неугасимом свете. Он пожелал присвоить свет, сделать его только своим, но так же сильно он желал и лишить небесных богов этого света. Он собрал войско самых темных тварей из земных глубин и пошел войной на небеса.

Битва длилась не меньше столетия. Небесные боги отважно сражались, но Чжокка и его темное войско в конце концов одержали победу, и, торжествуя, Чжокка поглотил весь небесный свет.

И в мире воцарилась тьма.

Но Чжокка от гордости стал безрассуден. Так как света больше не осталось, он не смог разглядеть Алу, Богиню Луны, которая потихоньку подобралась к нему. Она убежала и затаилась во время великой войны, увидев, что в открытом сражении Чжокку не победить, и долго ждала удобного момента. А потом вынула свой острый серп, бросилась из темноты на Чжокку и разрезала ему лицо, заодно ослепив его.

И тогда через слезы, вытекшие из глаз Чжокки, вернулось немного света, и капли слез превратились в звезды. А Чжокка обречен вечно рыскать по небу, вслепую разыскивая Алу, чтобы ей отомстить.

Не знаю почему я вспоминаю эту легенду сейчас, когда держу Майну в объятиях. Я с детства задумывалась о том, как выглядело беззвездное небо, полное тьмы, пока Ала не разрезала Чжокке лицо. Я никогда не могла представить себе такой абсолютной темноты. Но вчера ночью я ее почувствовала.

Король-Демон и есть Чжокка, Вестник Ночи, стремящийся поглотить весь свет, до которого может дотянуться. А Майна – это Ала: луна, белый свет, единственная, кто знает, как вернуть звезды на мое опустевшее небо.

– Я хочу тебе помочь и буду это делать, – говорю я, когда мы наконец отрываемся друг от друга. – Я помогу тебе убить его, Майна. Я так решила.

На этот раз она кивает.

В нашем королевстве есть древняя пословица: «Тот, кто жаждет мести, должен загодя выкопать две могилы». Я уже приготовилась выкопать одну могилу для Короля-Демона, а вторую – для девушки, которой я была. Той, что жила как будто в полусне… пока не полюбила. Той, что попрекала Аоки ее любовью к Королю, к размеренной дворцовой жизни, при этом с удовольствием примеряя эту жизнь на себя.

Больше не будет никаких примерок и полумер. Никакого полусна.

Я не хочу, чтобы моя жизнь была легкой. Я хочу, чтобы она была осмысленной.

Теперь я знаю план убийства. Майна рассказала мне все, позволив участвовать в тайных встречах с Кензо. Майне потребовалось немало времени, чтобы убедить Кензо, однако, в конце концов, он согласился принять меня в число заговорщиков, признав, что мое положение Бумажной Девушки дает мне определенные преимущества. Например, я могу отвлечь Короля, чтобы Майна успела подобраться к нему поближе. Немного, но хоть что-то: я рада, что могу помочь хотя бы такой малостью. Чем более четко все пройдет на балу, тем больше шансов, что Майна выйдет из этой переделки живой.

Каждые несколько ночей мы с Майной, набросив на плечи меховые плащи, выбираемся из дома в лес и встречаемся там с Кензо. Он рассказывает нам последние придворные новости – в список приглашенных на Лунный Бал внесены изменения, Порча усугубляется, в некоторых провинциях вспыхивают бунты… Важно только то, что может повлиять на наш план. Наша ежедневная рутина ничем не отличается от прежней, и я плыву в этом потоке, почти не участвуя в нем. Все мои мысли сосредоточены на приближающемся новогоднем бале, так что душевных сил на что-то еще просто не остается. Новогодний бал приобретает в моем воображении цвет – ослепительно-белый, слепящий глаза, как свет, играющий на острие клинка.

Всего через несколько недель я окажусь на Лунном Балу. Моя задача – отвлечь охранников Короля и окружающих его слуг, а Майна тем временем уединится с ним и вонзит клинок ему в сердце.

* * *

Однажды утром Лилл говорит мне:

– Совсем недолго осталось, госпожа.

Она укладывает мои волосы, завязывая их в обычный пучок на макушке. Я подскакиваю на месте, так что она невольно путается пальцами в длинных прядях.

– Что… что ты имеешь в виду? – выдыхаю я.

– Ваш медальон со Дня Благословения, конечно же, – удивленно отзывается она. – Насколько я помню, вы родились в новогоднюю ночь?

Она смотрит на шкатулку в углу комнаты. Нам не разрешается носить украшения в повседневной жизни, так что я храню свой медальон в шкатулке.

Сейчас он кажется мне еще одним атрибутом прошлой жизни. Жизни, с которой я распрощалась. А значит, ему место в могиле, вместе с моим прошлым «я».

– У вас есть какие-нибудь идеи или ожидания на его счет? – спрашивает Лилл.