Символы никчемности затрат, производившихся империей КПСС на обучение иностранных студентов, открыли рты от изумления. Таких приходилось встречать по миру. Один торговал, например, мороженым на пляже в затертой дешевыми туристами таиландской Паттайе. Эти трое пристроились при гольф-клубе. И если ездили с Ваэлем эль-Бехи на Кавказ, то заканчивали, конечно, не филологический факультет Киевского университета. Уж не Краснодарское ли высшее военное Краснознаменное ордена Октябрьской революции училище имени генерала армии Штеменко, про которое болтанул по телефону Милик некоему Виктору Ивановичу?

— Ладно, ребята, — сказал я. — Будем знакомы. Для вас я просто Риан… У меня дело к Ваэлю, и приехал я вас спасать, поскольку началась охота на побывавших в Чечне в отделении Бервиды… Слышали про такого чеха? Вставайте с карачек, пожмем руки. — И протянул «Паппи» Трехгубому.

Тот встал и нерешительно принял оружие, покосившись на барабан: вынул я патроны или нет?

— Вот и познакомились, — сказал третий и по-казацки в стиле «держи мои пять» выставил крюком руку. Я пожал ему, потом и всем остальным.

Определенно, перед рассветом они совещались насчет угрозы, про которую я намекнул в церкви их старшему по компании, если не по команде.

Слим посматривал из-за руля.

— С какими клиентами работает сейчас Ваэль, землячки? — спросил я.

Они ещё испытывали меня. Молчали. Тогда всезнайка Шемякин сказал:

— Ну, ладно… С чехами?

«Чехами», я слышал, бывалые кавказцы обозначали чеченцев.

Я продолжил:

— С Хабаевым, Тумгоевым… С Хаджи этим… Дама с ними?

— Была с ними, — сказал Трехгубый. — Уехала в Хаммамет, кажется.

— Подгони сюда электрокар, — велел я ему. — Остальные стойте на месте.

С полдюжины оливковых деревьев прикрывали нашу группу, и обнаружить скопление, которое я устроил у ворот, вряд ли удавалось, если кто и вел наблюдение от основного здания гольф-клуба. Я допускал, что это, возможно, делает сейчас Ваэль эль-Бехи, лицемерно притворяясь, что следит в бинокль за полетом мячика из-под клюшки.

Я подошел к Слиму.

— Знаешь, что такое гольф?

— Много раз видел. Я сюда ездил, да и в другие места… Я понял, зачем мы приехали, и готов, — сказал бывший сапер.

— Сейчас поедешь и заменишь прислужника при клиентах… Держись к ним поближе, вот и вся работа. Они будут разговаривать между собой. Я хочу знать, о чем… Вот тебе ещё две кассеты на смену вставленной. Отойдешь и заменишь так, чтобы не видели. Ты понял, Слим? Это мужская игра, друг…

— Гарантия-то у меня есть?

— Один, который с револьвером, отвезет тебя к игрокам на электрокаре… Подойди к остающимся двоим, скажи по-свойски, что они при мне заложники. Намекни, будто палка моя… э-э-э… ну, особенная.

Трехгубый подъехал на белой машинке.

— Отвезешь моего человека к русским. Он заменит Ваэля. Ваэля привезешь сюда.

Слим произнес речь перед Пятиугольником и вторым, Держи-Мои-Пять. Парочка кивала с серьезным видом. Им и сговориться со Слимом недолго, подумал я. Трехгубому, который тоже прислушивался к Слиму, я сказал:

— Двигай отсюда с Богом!

И Слиму:

— Старайся!

Таксист поднял крышку багажника. Пятиугольник и Держи-Мои-Пять без звука загрузились туда. Крышка захлопнулась. Электрокар резво покатил по полю, потом между олив и снова по полю к группе гольферов.

Я отошел от «Пежо» и набрал на «Эриксоне» номер мобильника мадам в кожаном жакете.

— Слушаю, — сказала она.

— Я у ворот, но въезжать не буду. Есть новости?

— Женщина Тумгоева уехала на клубном «Мерседесе» с шофером, кажется, в Сус или Хаммамет. Я не уверена. В остальном обстановка не изменилась. Объект номер один и объект номер два постоянно в контакте. Судя по визуальному наблюдению, отношения внешне рутинные — помощник и игрок. Играют из всей группы трое. Это переговоры или совещание на ходу. Внутри самой группы. Объект номер один только прислуживает. Вопросы?

— Вопрос есть, — сказал я. — Куда отвезти человека, чтобы переговорить в тихой неброской обстановке. Может быть, и жестко… Он местный, а я иностранец. Мне нужно, чтобы такая встреча не показалась нештатной.

— Пятьдесят километров севернее, город Хаммамет. В центре, у крепости. На авеню Объединенных Наций, почти на пляже. Заведение называется «Ла Фиеста». Ресторан. Второй этаж. Всегда есть туристы. Как правило, перекусывают вместе со своими гидами.

— Спасибо, — сказал я. — Продолжайте наблюдение. По моим данным, предстоит смена помощника. Следите внимательно за группой и, если разделятся, по-прежнему сосредотачивайтесь на лидере, то есть объекте номер два. Вопросы?

— Связь?

— Как только завершится прогулка по лужайкам, сразу дайте мне знать по мобильному…

Женщина в кожаном жакете отключилась. Ее работа внушала уважение и к самому себе.

Я вернулся к машине, уселся на багажник и подставил лицо ласковому средиземноморскому солнцу.

Под открытыми настежь окнами второго этажа ресторана «Ла Фиеста» шесть или восемь человек неторопливо пронесли на носилках покойника под пестрым ковром. За ними отдельными, не смыкающимися толпами шли люди, опустив головы и словно бы стесняясь своего появления среди веселого солнечного дня. Вслух не скорбели, даже автомобили, катившие за последним из тех, что провожали на вечный покой родственника или соседа, не слишком урчали моторами на пониженной скорости. За процессией простирался песчаный пляж и бескрайний морской простор. Слева на мысу стояла крепость, над главной башней развевался красный флаг с белым полумесяцем. В ту сторону и уползало похоронное шествие, рассекая пеструю толпу, сновавшую между берегом и городскими улочками.

— Кладбище под редутами с противоположной стороны, — сказал мне Ваэль эль-Бехи, хотя я ни о чем не спрашивал.

Столик я выбрал у окна и ради пейзажа усадил агента гольф-клуба и чеченского ветерана спиной к нему, а сам сидел, любуясь морем, против света и ослепленный солнцем. Пришлось нацепить противосолнечные очки. И не только поэтому. После вчерашних возлияний в компании Ганнибала побаливала голова.

На пробу я попросил официанта в красной жилетке принести охлажденное белое местное «Сиди Раис», после которого немного полегчало. Заказывать обед я не собирался, поскольку все необходимое услышал от Ваэля эль-Бехи, пока он вез меня из Эль-Кантауи в Хаммамет на «Симке», принадлежащей гольф-клубу.

Так мы и сидели молча, потягивая винцо, при этом в пропорции один к двум в пользу агента по продажам гольф-туров. Два первых фужера он заглотнул подряд. Наверное, постоянная жажда и вынудила его перейти из магометанства в православие.

Я уж подумывал заказать ещё и красное «Сиди Саад», когда он спросил: